– Не забудьте показать мою голову народу!
Кровожадная толпа разразилась одобрительными возгласами, но он едва сдерживался от рыданий. Он хотел плакать, но не смел, ведь рядом стоял Ляфлер, внимательно наблюдавший за ним в надежде уловить хоть малейший признак слабости…
Он вскрикнул, заметив Уилла, поднимавшегося по насквозь промокшим от крови ступеням. Из груди вырвался пронзительный вопль.
Огромное железное лезвие гильотины опустилось. Хлынула кровь, застилая его взор, и в этот момент громко заплакал младенец.
Задыхаясь и обливаясь потом, Саймон Гренвилл резко сел, вытянувшись. Он обнаружил себя на диване в гостиной своих личных покоев, а не стоящим среди шумной толпы на площади Революции – месте, в котором Уилл никогда не был!
Саймон застонал, в его висках гулко бился пульс, когда ребенок заплакал еще громче. Гренвилл почувствовал, что его лицо залито слезами, и вытер щеки рукавом. Потом кинулся к ночному горшку и беспомощно исторгнул из себя содержимое желудка, главным образом шотландского виски, который он пил начиная со вчерашних похорон.
Когда же прекратятся эти ночные кошмары? Он провел в тюремном заключении три месяца и шесть дней; его выпустили на свободу к началу судебного процесса по делу Дантона, чтобы он мог присутствовать на разбирательстве. В ту пору Саймон готовился уехать из Парижа в Лондон. В прошлом году Жорж Дантон стал придерживаться умеренных взглядов и прислушиваться к голосу разума, но это лишь подстегивало Робеспьера и в конечном счете привело к кровавой развязке.
Саймон не хотел, просто не в состоянии был вспоминать, как беспомощно стоял в толпе, притворяясь, будто с восторгом рукоплещет казни, тогда как на самом деле чувствовал себя так омерзительно, что едва сдерживал позыв к рвоте.
Позже, в расположенном неподалеку трактире, якобинец купил Саймону бокал вина, рассказывая, как он рад, что Анри Журдан отправляется в Лондон. Лучшего времени для этого не найти, заверил якобинец. Союзнические рубежи протянулись с запада на восток от Ипра до Валансьена и дальше к реке Маас, Намюру и Триру. В ближайшее время французы рассчитывали вторгнуться в Бельгию. И Ляфлер украдкой сунул в руку Саймона какой-то список.
– Это ваши лондонские контакты.
Саймон в самый последний раз перед отъездом заглянул на свою квартиру – и обнаружил там одного из тайных агентов Уорлока. На какое-то мгновение Гренвилл решил, что его раскрыли, но вместо этого ему сообщили о смерти жены…
Саймон поднялся, пошатываясь, – он все еще не отошел от обильных возлияний. И это состояние его вполне устраивало. Он подошел к буфету и налил себе еще виски. Младенец продолжал надрываться в плаче, и Саймон выругался.
У него хватало проблем и без этого окаянного ребенка. Гренвилл ненавидел этого