– Пойдем, пойдем. Надо же посмотреть, что там происходит. Если что, развернемся.
Приблизившись, они заулыбались так же, как и другие прохожие, поскольку увидели зачинщика переполоха. Им оказался небольшой щенок-подросток, загнавший в угол крупную крысу. Это он один шумел на весь район, как будто свора бешенных борзых. Крыса заняла круговую оборону, и сдаваться не собиралась. Какая же она была огромная! Чуть-чуть поменьше щенка. А этот сучий детеныш кусать ее даже не пробовал. Он старался показать свою удивительную находку как можно большему количеству людей. Как же оглушительно он гавкал, подскакивая к очередному человеку и рассказывая о крысе. Люди усмехались, о чем-то с ним говорили, и он был рад стараться. Он то подлетал к перепуганной тетке с рюкзаком, сам пугался ее визга, то метался опять к крысе. Настала очередь Егора и Гейши, к ним понесся, собака.
– Ты чего это разорался, дурак? – крикнул Егор, стараясь отыскать в своем голосе низкие, властные, но при этом отеческие ноты. Получилось немного по-мальчишески, голос его оказался для этой задачи несколько высоковат.
– Тяф! – так же по-мальчишески отозвался щенок и, усевшись, склонил голову набок.
– Чего тяф, сукин сын? – хохотал Егор.
– Гаф! – продолжил общение щенок и улыбнулся. Похоже, ему понравился веселый длинный парень и маленькая девушка, не желающая слезать с дорожного ограждения.
Отклеивание орущей девушки от светофора – задача сложная, но интересная. Тем более, когда в помощниках у тебя вертлявый гавкающий щенок. Очень эффективна щекотка. Крики ужаса при ее применении сменяются веселыми воплями «дурак!» и ослаблением цепких объятий светофорного основания. Уже через минуту Гейша висела кверху попой на егоровом плече, а крыса гордым конкурным галопом покидала место сражения. В несколько прыжков она пересекла проезжую часть, хмуро оглянулась на шумную человеко-собачью компанию, может быть и сплюнула презрительно по-своему, по крысячьи, прежде чем зашагать пешком к гаражам.
Поход в театр продолжился. Щен, как начал его называть Егор, оказался попутчиком симпатичным и вменяемым. Лай прекратил, как только его об этом внятно попросили, терпеливо улыбнулся в ответ на потрепывание ушей, озорно лизнул гейшину руку во время знакомства, чем окончательно очаровал, расположил, примирил. Он преспокойненько шел рядом с Егором, время от времени тычась мордой в колено, как бы проверяя, не исчез ли его новый человеческий друг; иногда забегал вперед, дожидался, и насмешливо игнорировал гейшину трескотню, состоящую из доброй сотни нелепых вопросов. Какая уже, в конце концов, разница, породистый он или нет, сколько ему месяцев от роду, где ночует, хочет ли он у них жить и зачем так машет хвостом? Он их выбрал, он ведь теперь с ними. Вернее, с ним, с другом. Егор все это прекрасно