– Представьте себе, но этот вопрос занимает и меня!.. Надеюсь, что в самое ближайшее время смогу что-нибудь прояснить! – Дубовик поднялся. – Если ваши занятия окончены, мы с Варей отправимся домой.
– Да-да, конечно! – художник поспешил к дверям. – Если будут какие-то результаты, очень надеюсь, что вы расскажите мне о них?
– Всё, что будет возможно! – помогая надеть Варе пальто, кивнул подполковник. – А я же в свою очередь предполагаю продолжить наше сотрудничество, если в этом возникнет необходимость.
Уже закрывая дверь, Лебедев вдруг поманил пальцем Дубовика и, взяв легонько за лацкан пальто, тихо произнес, чтобы не привлечь внимания Вари, которая спускалась по ступеням, цокая каблучками:
– А если честно, Андрей Ефимович, картина мне непонятна… В ней всё не так!.. Мне даже несколько неудобно перед своими учениками, что я не могу разобраться в этом… Но!.. от помощи не отказываюсь!
На этой любезной ноте они попрощались.
Уже на улице Варя повернулась к мужу и сказала:
– А всё-таки, что-то не так в этой картине. – Андрей Ефимович улыбнулся про себя, вспомнив слова художника. – Почему Лебедев не понял? Странно…
Дубовик посмотрел внимательно на жену, но слов Лебедева решил не передавать:
– Ты уверена? По-моему, твой мастер вполне доходчиво всё объяснил… Или есть что-то ещё, чего он не заметил?
Они остановились неподалеку от машины. Варя повернулась к мужу, положив руку на его грудь:
– Андрей Ефимович, вы нетерпеливы! Завтра мы с ним ещё раз просмотрим всё. Хорошо?
В знак согласия он лишь нежно поцеловал её.
Савелий Лукьянович Корзинкин проживал в бельэтаже старинного особняка, который после революции был поделен на несколько квартир. Жена Корзинкина в свое время работала инструктором Обкома Партии, поэтому квартира им с мужем досталась самая большая. Высокие потолки и несколько окон в комнатах добавляли пространства, делали квартиру светлой, а благодаря усилиям проживающих в ней, и уютной, о чем Дубовик не преминул заметить хозяину дома – невысокому пожилому мужчине в новом спортивном костюме. Савелий Лукьянович был гостеприимен, вежлив, но при взгляде на удостоверение подполковника внутреннее сжался, хотя всеми силами пытался не показать непроизвольного страха.
Дубовик про себя отметил, что каждый второй именно так реагирует на обладателя корочек с аббревиатурой КГБ, поэтому поспешил успокоить хозяина квартиры, сказав, какая информация его интересует.
Савелий Лукьянович заметно успокоился, но объяснил, что об этом может говорить только в отсутствии жены, которая, на их счастье, удалилась в гости к дочери и внукам. Она, по словам мужа, как истинная коммунистка, не выносила разговоров о дореволюционном времени, прошлое мужа никогда и ни с кем не обсуждала, тем более что он полностью, как