– Ну что, земляк? Отдыхаешь от трудов праведных? – спросил Голубков, усаживаясь в кресло, с которого услужливо соскочил Марат Гаврилович.
– Какой там отдых, – вздохнул тот, – к утру надо составить представление к награде.
– Ну, для тебя это дело привычное.
– Привычное-то оно привычное, да не по душе мне это!
– Что так?
Марат Гаврилович охотно поделился с Голубковым своим возмущением по поводу представления Говяды к такому почетному ордену.
Голубков слушал внимательно, насмешливо прищурившись. Историю, приключившуюся с Говядой, он уже слышал, но рассказ писаря натолкнул его на мысль, что дело, пожалуй, попахивает умышленной дискредитацией почетной награды и потому им следует заняться.
– А что он из себя представляет… эта говяда? – после некоторого раздумья спросил Голубков.
– Именно что говяда, – улыбнулся Марат Гаврилович шутке смершевца. – Из этих он, которые в оккупации побывали. Вроде бы пастухом был, да на большее и не тянет. Солдат никудышный, как говорится, сено-солома. А вот задница у него…
– Про задницу наслышан, – кивнул Голубков.
– Ну, конечно, мечтает, чтобы колхозы после победы распустили, – добавил словоохотливый Марат Гаврилович.
– Почему “конечно”? – насторожился старший лейтенант.
– Ну, они все, которые из-под немцев, мечтают об этом, – пробормотал писарь, жалея, что заговорил на эту скользкую тему, и стараясь не глядеть на Голубкова.
– Не только те, что из-под немцев, Марат, – сухо проговорил Голубков. – Есть и другие, к сожалению.
– Про других не знаю, Сергей Иванович.
– А этот, Говяда, он сам тебе про колхозы говорил?
– Ну… какие у меня могут быть с ним разговоры… Рассказывал кто-то… – И, чтобы уйти от опасной темы, Марат Гаврилович вернулся к тому, что его волновало: – Ну, скажите, Сергей Иванович, можно такому орден Красного Знамени давать? Скажите, можно?
– Не знаю, не знаю… – думая о своем, проговорил Голубков. – Кстати, там у вас еще кто-то есть из его села?
– Есть, Ильчук Микола. Они с Говядой в одном отделении. Только не очень-то ладят. Вроде бы Говяда девку у него отбил.
– В одном отделении? – прищурился старший лейтенант. – Это кто же до такого додумался?
Марат Гаврилович поначалу не понял, что в этом плохого, но потом сообразил: видимо, нельзя двух парней из бывших под немцами в одном отделении держать.
– Ладно, черт с ними, с говядами, – сказал Голубков и, взяв банку с компотом, стал пальцами доставать из нее ягоды. – Так,