Я боялся умереть,
пока не не встретил боль,
когда схватила сеть,
и в жизни ноль.
Читая Бродского
не спал,
рисуя лозунги
ломал
мечты для мира,
но дыркою от сыра
я стал.
Собери мой пазл души,
прочитай историю меж строк,
и моё дыхание в тиши
послушай, я еще не смолк.
Разбирая в сотый раз
каскад эмоций, склады фраз,
листая плоскости из книг,
творя себе в ночи тупик.
Ты рвешь себе не те цветы,
тебе кричат, что только ты
убьешь дракона на лету,
коня поймаешь на скаку,
а ты лишь только выдал смех
и рядом вновь твой смертный грех.
Меня не учили являться хорошим,
бегу я вперёд, стирая подошвы,
бегу я вперёд, сшибая прохожих,
бегу я вперёд, ведь столько похожих
и мыслей, и действий, и слез.
Зачем я родился в мире из грёз?
Над белым туманом с оранжевым небом
за лесом, который виден слегка,
мне очень хотелось стать самым первым,
кто вверх улетит, как стальная стрела.
Решая разбиться, порвав оперенье,
но в нужный момент обратиться в волка,
найдя для себя в серой шерсти спасенье,
уйти далеко и не зная куда.
Снова с головой в прорубь,
снова у порога голубь,
снова кровь в ладони,
ты это сделала. Стоит?
Мой мир внутри, по сути, прост:
февраль внутри, снаружи грозы,
куда-то в даль построен мост,
там тихий холод, в небе розы.
Не видел глаз, что были б глубже,
и не родилось сердце еще чище,
ее улыбку отражают лужи,
и смеху подражают даже крыши.
Ее походка пробуждает нежность,
а талию так хочется обнять,
она рождает всей собой беспечность,
и каждая девчонка хочет такой стать.
А я ее ночами обнимаю,
и даже если рядом ее нет,
я ночью, как собака, в небо лаю
и мысленно дарю ей весь свой свет.
На инеи рисунок пальцем
под белым выдохом тумана.
Она сказала тихим танцем,
о том, что плакать перестала.
Туман дыхания растаял,
и слезы блестками застыли.
Он ей кричал: 'Ты мне чужая'.
Улыбки здесь под слоем пыли.
Картины молча отвернулись,
а кухня пахнет крепким виски,
и края нет у мерзлых улиц,
на полке память пачкой дисков.
Он просто хочет к ней вернуться,
увидеть блеск знакомых глаз,
и без знакомых всем напутствий
уехать с ней, давя на газ.
На холодной осенней брусчатке
уставший, слабый и слепой,
с пятном тебя на всей сетчатке
иду