Увидев Младу и Любаву, Агапе помахала рукой и приветливо улыбнулась:
– Вы куда?
– Мы на реку, – ответила Млада. – Станко с братьями рано ушёл рыбу ловить. Жилена пирогов испекла, я их им несу, а Любава со мной увязалась.
– А у нас соль кончается. Иду в град, может, кто одолжит, – Агапе повернулась к волку. – Всё, Серко, иди домой, не провожай.
Волк сел, заскулил, но Агапе решительно махнула рукой, добавив что-то на незнакомом языке. Серко повернулся и лениво побежал туда, откуда они пришли.
Тропинка, извиваясь между кустами и деревьями, то становясь шире, то сужаясь, вдруг выбежала и раскинулась широкой полосой луга с обильным разнотравьем вдоль медленно текущей реки, которая была ещё покрыта туманом, и там, внизу, раздавались звонкие голоса.
– Млада, вон они, – вскричала Любава и бегом побежала вниз к реке. – Путята!
Подойдя ближе к воде, сквозь разводы белесой пелены Млада увидала старших братьев Станко и Вячеслава, младшего Житко и двоюродных Сфирько и Путяту – родных братьев Любавы. Станко был самым старшим – ему уже минуло семнадцать вёсен. Высокий, широкоплечий, с уже начинающими наливаться мужицкой силой мышцами он по грудь был в воде и вдоль жёлтых, цветущих в реке кубышек за один конец тянул бредень, а за другой – Сфирько. Он был младше на один год, чуть пониже, но с широкой грудной клеткой и длинными руками. Вячеслав – пятнадцати лет, Житко – тринадцати и Путята – двенадцати худые и немного нескладные отроки, цепляясь ногами за стебли и листья растений, шлёпали по воде ладонями и, то ли плывя, то ли идя, продвигались от берега к бредню и загоняли в него рыбу. Станко молча тянул привязанный к шесту свой конец бредня, а Сфирько на правах старшего громко покрикивал на загонщиков:
– Загоняй, недотёпы!
Млада и Агапе подошли к ним, когда они уже вытащили бредень на берег и из мотни высыпали на траву рыбу, остатки зацепившейся речной травы и больших чёрных раков. Станко, Сфирько и Вячеслав выбирали из вороха рыбы наиболее крупных лещей, язей, стерлядей, щук и относили их в большую корзину с крышкой, погруженную на половину в воду, а остальную мелочь бросали опять в реку. Житко и Путята, клацая зубами от холода, побежали греться к костру, огонь которого поддерживал брат Агапе Иоанн. Он повернулся к остальным и громко закричал:
– В котелке уже вода закипела. Пойдёмте, раки быстро сварятся.
Станко согласился:
– И правда, давайте немного погреемся, а потом ещё разочек с бреднем пройдём.
Брошенные в кипяток чёрные раки быстро начинали краснеть, и уже совсем скоро Иоанн деревянным черпачком доставал их сваренных из котелка и по очереди выкладывал перед каждым сидящим у костра. Млада ломала принесённые ей пироги на половинки и раздавала всем. Согревшийся Путята начал, балуясь, толкаться с Любавой, но подзатыльник Станко сразу его успокоил, и у костра установилась тишина, нарушаемая треском ломающихся панцирей