Цеблион бросил большой узорный ключ прямо в руки сына и торопливо вышел из зала. Он сделал несколько шагов по тёмной галерее и вдруг чуть не налетел на маленького негритёнка, на беду выглянувшего из-под лестницы.
– Ах, это ты, Щётка! – прошипел он. – Вечно ты путаешься под ногами.
Негритёнок был хилый, щуплый и такой худой, что рёбра у него торчали, как клавиши рояля. Цеблион сильно ударил его ногой, но мальчик даже не застонал. Видимо, он боялся, что за это его ударят ещё сильнее.
Цеблион подошёл к низкой дубовой двери, окованной медью. Это была дверь, ведущая в подземный ход. Невидимые стражники, отлично знавшие Цеблиона, молча пропустили его.
Цеблион спустился по разбитым неровным ступеням. Где-то мерно падали капли воды, словно отсчитывали минуты. Вдалеке, потрескивая, светил факел, отблески красноватого пламени метались по закопчённому потолку.
Цеблион пробежал через подземный ход и стал подниматься по стёртым ступеням из белого мрамора. В щели между камнями проникали лучи солнца. В трещинах неподвижно лежали зелёные ящерицы. Открывали изумрудные глаза и снова погружались в тёплый сон.
Цеблион, задыхаясь, поднялся на самый верх Белой Башни. Там на мраморных плитах пола, подстелив под себя ветхий плащ, лежал старик. Он крепко спал, иногда слабо улыбаясь во сне. Это был Великий Садовник.
Лицо Великого Садовника было землистого цвета, а волосы и борода напоминали высушенную солнцем и ветрами траву. Но он улыбался детской счастливой улыбкой. Так улыбается человек, когда ему удаётся создать то, о чём он мечтал всю жизнь.
Над Великим Садовником, бросая на него сквозную узорную тень, наклонился белоснежный цветок. Что с того, что он рос в простом глиняном горшке? Этот цветок сиял и светился. Каждый его лепесток изгибался и дрожал, как язычок прохладного пламени. Это и был цветок-невидимка.
Над ним разноцветным облаком роились бабочки, пчёлы и стрекозы. Но стоило только какой-нибудь бабочке опуститься на цветок, как она тут же становилась невидимой.
Хранитель Запахов на цыпочках подошёл к цветку-невидимке.
«Эх, нужно было мне надеть ночные туфли, – подумал он. – Когда делаешь днём такое дело, которое лучше делать ночью, всегда нужно надевать ночные туфли».
Цеблион старался даже не глядеть на Великого Садовника, чтобы не разбудить его своим страшным взглядом.
Но Великий Садовник спал очень крепко. «Дон-н-н! Дон-н-н!» – громко, словно предупреждая о чём-то, пробили круглые часы на городской башне.
Но Великий Садовник всё равно не проснулся, ведь он очень-очень устал.
Цеблион наклонился и срезал цветок-невидимку под самый корень. Ножницы лязгнули, как волчья пасть, и мгновенно исчезли.
Цеблион дрожащими от жадности руками схватил цветок-невидимку и, крадучись, направился к лестнице.
Глава