Пазл. Юрий Горюхин

что Беляев и сам был недавно женат, а жена, ввиду специфики профессии мужа, очень ревновала его к пациенткам и потому всюду своего мужа сопровождала. Так и оказалась в нашей деревне чета Беляевых. Марья Антоновна к их приезду благополучно опросталась очень шустрым и веселым мальчиком, который, как уверяют свидетели, по семейной традиции взял и тут же соврал. Но бог с этими Хлестаковыми, не о них наше шежере. Во время праздничного ужина в честь вышесказанного старосте нашей общины Трифону удалось переговорить с супругой Беляева. Женщина она была очень молодая, но необычайно начитанная, поэтому верила во все мистическое, потустороннее, нетрадиционное, и ничего удивительного, что она с легкостью вняла истине нашей единственно верной веры – аввакумовской. Пообещала Трифону, одним словом, похлопотать перед большим начальством, чтобы нас поближе к Уфе перевели, чтобы сподручнее было проводить время в благостных молитвах да постах очищающих.

      – И что, перед самим губернатором за нас слово молвила? – расплетаю косичку в бороде деда.

      – Губернатором! – усмехается Константин Иванович, вытягивая свою бороду из моих рук. – Бери выше! Ладно, трапезничать пора. День сегодня постный, манной каши для тебя у меня нет, поэтому дуй домой, потом как-нибудь дорасскажу.

      История 4

      Настроение у меня было приподнятое, я только что поколотил Саньку Шеклейна из тридцать второй квартиры за то, что тот обидно обзывался и беспрерывно дразнился. Уверен, Санька надолго запомнил мою взбучку, а может, и до сих пор помнит. Нет, впоследствии в Израиль он не уехал – в тюрьму сел. Наверное, и сейчас сидит, детство наше беззаботное вспоминает. Хотя куда это я? Настроение у меня было приподнятое…

      – Прадеда! Прабаба! – кричу громогласно. – Здрасьте, я к вам в гости пришел!

      – Тише, Юрочка, тише, – Татьяна Александровна меня успокаивает.

      – Чего орешь, Егорка? – Константин Иванович осаживает.

      Осаживать-то осаживает, а сам слезинку платочком вытирает.

      – Кто тебя, прадедуля, обидел, отчего плачешь? – опешил я и на шепот перешел.

      – Вот приболел, а эти изверги мне укол унизительный сделали, словно мальчишке вроде тебя.

      – Что, в первый раз за девяносто девять лет?!

      – В первый, – опять Константин Иванович платочек к глазу подносит.

      Чтобы отвлечь патриарха рода от боли и унижения, перевожу разговор на старую тему:

      – А кого все-таки попросила жена акушера Беляева, чтобы горюхинцев к Уфе поближе перевели?

      – Кого-кого – царя!

      – Да ну! – я аж подбородком повел, плечики приподнял. – Какого царя, прадедуля? В нашу губернию только Ленин к Крупской приезжал!

      – А как же Александр Павлович? А?! – топнул ножкой Константин Иванович; хорошо, что я в этот раз на маленькой табуреточке сидел, а то бы слетел с коленки.

      – Номер один, отцеубийца который? – ставлю сразу все на свои места.

      – Да, грехов много было на нем… Но слушай. За год до смерти, осенью 1824 года, задумал Александр Первый