– Что? Малышка решила погладить мишек?! – громко и раскатисто проговорил силач.
– Д-да, как бы, н-нет… Я-я-я т-тут вообще с-случайно… – запинаясь и заикаясь промямлила дрожащая, словно травинка, Нирия.
– Да ты не пугайся! Они совсем ручные, видишь! – погонщик взял послушницу за руку и запустил её ладонь прямо к густую мягкую шерсть лесного медведя. Девушка стояла, зажмурившись в ожидании того, как дикий зверь вот-вот откусит ей руку, но тот лишь немного встряхнулся и продолжил посапывать. Мужчина громко и открыто захохотал, отчего Нирия стала чувствовать себя глупо и неуютно, а лицо предательски покраснело от подступающего чувства стыда.
– Ну прости, не думал, что так сильно напугаешься! Меня Олафом звать, я за зверьё да безопасность отвечаю, а то эти шуты гороховые и меч-то держать не умеют, только пляшут, да по скамьям скачут.
– Ха-хааа… и н-н-ничего я н-н-не испуг-галась! П-п-просто в-вы скользкий и л-липкий, в-вот я и з-зажмурилась от п-противности – Нирия демонстративно притопнула и отвернулась, всем видом давая понять, что требует извинений.
– Противности? А ты забавная! В таком случае, может ли сей господин загладить свою вину и невежество, угостив миледи вином с эльфийских земель? – Олаф неуклюже поклонился, выглядело это, словно огромный полысевший медведь пытается сделать реверанс.
– Х-х-хорошо, на с-сей раз, я вас прощу- Нирия сделала ответный поклон со всей грацией и утончённостью, что под стать графским особам.
Оба рассмеялись и отправились коротать остаток вечера у сцены.
Оуквилл уже давно не знал подобных праздников. Весь городок гулял до самой глубокой ночи! А завершением представления стал волшебный танец Кейлы, от которого многие мужчины потом были вынуждены искать нижнюю челюсть где-то на земле. Когда же празднество закончилось, счастливые, с нотками приятной усталости, жители разбрелись по домам, а артисты, всей гурьбой, завалились в трактир. Лишь под середину следующего дня горожане немного оклемались. Градоначальник Брэм и староста Матиас поблагодарили артистов за столь внезапный