– Я больше не буду, – поникла Шери.
– Верится с трудом, – покачал он головой. – В первые дни в академии мы тоже бастовали против жесткой дисциплины и необходимости подчиняться не всегда симпатичным нам людям. Но чтобы устраивать пакости так интенсивно? На такое даже Ричард не был способен, хоть он у нас совсем без короля в голове. Вот скажи, что за безобразие ты устроила в столовой? Ты в курсе, что драки в академии запрещены?
Шери расстроенно кивнула.
– Что с тобой не так, Шери? Неужели нельзя ответить по-человечески? – разозлился он. – Не жестикулировать и не мямлить, как в детском саду – «да», «нет», «больше не буду»… Ветроу, у тебя как с речью – нормально?
Она кивнула, а потом, спохватившись, ответила:
– Нормально.
– «Нормально», – передразнил он. – Тогда хочу услышать внятный ответ. За что одногруппники на тебя взъелись?
Шери хотела пожать плечами, но решила не делать этого. Слова дались неожиданно тяжело:
– Взъелись, потому что я другая. Потому что я не пойми что. Ни девочка, ни мальчик. Ни взрослый, ни ребенок. Урод…
Валентайн глубоко вздохнул.
– Ты не урод… Ладно, замяли тему. Собственно, чего я тебя искал… – Он протянул золотистую пластиковую карточку с серебряной короной. – На улице Цветов найдешь салон «Яблоневый Цвет». Там помогут привести тебя в должный вид, я договорился. В десять буду ждать тебя у Северных ворот академии. Машина – желтый «лепард». И не опаздывай.
Шери не стала дожидаться Истер, а сразу пошла в раздевалку. Ей надо было подумать. Короткий разговор с Валентайном что-то изменил в ней, заставил по-новому взглянуть на себя. Разрозненные обрывки образов прошлого и настоящего следует упорядочить. Все, что не вписывается в настоящее, должно уйти в архив, настоящее же нужно восполнять: наблюдать, читать, слушать. Списывать все на потерю памяти после инициации уже не было смысла. С ней действительно много чего не так. Взять хотя бы полную уверенность в том, что на лекции она говорила очевидные вещи. А это вдруг оказалось буйством фантазии и ересью. Сначала она думала, что магистр так глумится над ними. На самой первой лекции она уже успела составить о нем свое мнение: он получал глубокое удовлетворение от унижения студентов и особенно – девушек. Но оказывается, женоненавистничество магистра ни при чем. Валентайн тоже считает, что она несла чушь, а уж он врать не будет. Он слишком горд, чтобы снисходить до мелочного вранья.
Шери помассировала занывшие виски. Все было много хуже, чем она думала. И закрывать на это глаза нельзя. Внешность – вторична. Ну не повезло родиться такой. По миру много ходит дурнушек с нескладными телами подростков. Вон, в раздевалке шесть шкафчиков для таких, как она. И ничего – живут, учатся, в глаза не бросаются.
Пожалуй,