– Да уж ладно, доберемся, – невесело усмехнулся Родионов и повел своего нежданного протеже туда: осторожно, побаиваясь не удержать его или упасть вместе с ним.
– Вот и добрались, – вздохнул Родионов с облегчением через несколько минут. В приемном покое БЭП, весело болтая друг с дружкой, курили сразу четыре медсестры. Он представился и в ожидании дежурного доктора занял единственный стул, что стоял рядом с кушеткой, на которую уложили пациента.
«Ушел пораньше, …мать!» – подумал Павел, втискиваясь в переполненный салон троллейбуса.
Прошло сорок пять минут и значительная часть сотрудников сразу нескольких больниц, расположенных неподалеку друг от друга, к этому времени освободилась. Наступил час пик.
И более этот эпизод для Павла Андреевича Родионова ничего не значил.
Второй план. Глава 3. Пустая квартира. Вероника
Кап, кап, кап – негромко, дробью. Капает из крана вода. Кап, кап-кап – будто тикают часы, будто бьется крошечное сердечко. Никто не слышит. Потому-то – и страшно.
Каждая капелька, а все они на подбор – одинаковой формы и веса, звучно разбивается о металл, превращаясь на миг в вулканический кратер. Со временем короткий щелкающий звук удара воды о металл, знакомый каждому, доводящий порою до бессонницы, до истерики, меняется. И он уже, по своей сути, и не удар, всхлюп-всхлип. Будто кто-то плачет.
Хлюп. Хлюп. Хлюп. Вторую неделю.
Сток плотно закрыт пробкой, и вода постепенно набирается. Капля за каплей. Секунда за секундой. По капельке, но неуклонно! Процесс скучен, но неумолим в своем конечном результате – когда-нибудь объем излившейся воды непременно превысит объем чугунной емкости, в которой покоится Она. Вторую неделю. Восьмой день. В своем последнем одиночестве. Её лицо – под водой. Мертвые глаза, в день смерти сгоревшие и высохшие, вновь омыты и увлажнены вдоволь. Они так и не восстановили свой блеск: живой, естественный. Что умерло – то, значит, умерло.
Жур-р, жур-р. С края ванны полился ручеек. Но пока никому нет дела до озера мертвой воды, что в необитаемой квартире-гроте на затерянном плато пятого этажа в доме-замке, что затерялся посередине равнодушного города. И гулкая пустота привыкла к своему обитателю.
Квартиру взломали, когда неудержимый поток воды стал изливаться с потолка квартиры, расположенной на этаж ниже, ввергая в неистовое возбуждение в ней проживающих. На двадцать третий день от смерти.
Запаха почти не чувствовалось. Видно, его приглушил слой воды, покрывающий почти всё тело. Вот только от ног, свешивающихся через край ванны…
Сосед снизу, инспирировавший проникновение – главный моторинг этого события, сам по себе солидный мужик сорока пяти лет, прораб и дачник – круглый живот, боксерской грушей выпирающий над резинкой просторных семейных трусов, обширная лысина, обведенная ободком рыжеватых, коротко остриженных