Вариантов десятки.
Как выяснилось, в эволюционном коде человека есть запасной алгоритм, заложенный в нас десятки тысяч лет назад, при создании человечества неведомыми Конструкторами. Вариант “спасательной капсулы” как раз на случай подобной глобальной катастрофы. Но пока катастрофы нет, для поддержания необходимого планете числа Героев триггер срабатывает лишь для одного на сотню тысяч. Наши тела становятся элементами питания, а наш мозг – биологическим процессором. В лобных долях активизируется ядро, запуская объединяющие нас протоколы Системы.
Куратор пришел ко мне в первый же день, получив сообщение Системы о новичке, и объяснил, что будет дальше. Но я еще долго сопротивлялся. Стереотипы ломать непросто. Даже сейчас, шагая по неизведанной планете, я до сих пор не мог до конца принять… всё это.
Первые пару недель на Земле я пытался существовать, как раньше, но так уже не получалось. После Жребия Система не оставляла жизнь Пешки на самотек.
Сперва меня “потеряли” на работе. Люди, с кем я проработал несколько лет бок о бок, с кем ежедневно общался, перестали меня узнавать, а запись о том, что я числюсь в организации, таинственным образом испарилась. Произошло это не сразу – из памяти сослуживцев стирались мелкие детали, сцены, события, а потом и целые дни. В общем, все моменты, в которых присутствовал я.
Затем настал особенно горький момент, когда меня не узнала Кира, моя девушка – мы были знакомы шесть лет и планировали расписаться в недалеком будущем. Это произошло уже тогда, когда я сдался на “мягкое” принуждение и вошел в состав группы, которой руководил Куратор Крис. Система считала, что Пешке, утратившей связи с прежним окружением, легче уйти в отрыв, и обрубала все, что мне было близко. Это чертовски больно, и новые связи, с группой таких же, как я сам, утешали слабо.
Последними, в завершение всего этого ужаса, меня “забыли” родители и старший брат. У меня было все – работа, семья, любимая девушка, друзья. Сейчас – ничего уже нет.
Ничего, кроме шанса восстановить утраченное.
Глава 3
Четвертым стал Лето.
В жизни никому так не завидовал, как ему, когда он скидывал куртку и штаны из потрескавшейся черной кожи – в местах соприкосновения с пальцами верхний слой осыпался ворохом частичек. На осунувшемся лице прежде жизнерадостного гонщика не было ни кровинки, огненно-рыжие волосы потускнели, выцвели. Но даже сейчас он не изменил своему характеру: как только Проводник пустил ему кровь кинжалом, Лето криво ухмыльнулся в бороду, вздернул вверх правый кулак и хрипло прокаркал:
– Удачи нам всем, смертнички! Надеюсь… Нет, не так – рассчитываю на вас. На то, что мы еще встретимся.
И я нашел в себе силы усмехнуться в ответ, несмотря на боль. Эта усмешка застыла на моем лице, когда Лето корчился от пожирающих его тело побегов мелорна. Он не кричал – хрипел.