На последнем вопросе Маняша вздрогнула всем телом, затем сжалась, словно боялась удара и со стоном отчаянья выдохнула:
– Да-а-а…
– Да как же так? – расстроилась Хозяйка. – Ты – топиться, а ребеночек?
Девчонка, не выдержав обвинения, прозвучавшего в изумленном голосе Озерного Духа, напора своих мыслей, сомнений, страхов, терзавших вторые сутки. Закрыв лицо руками, разрыдалась, громко, с подвыванием, полностью погружаясь в пучину отчаяния.
Дух, немало обеспокоившись искренним горем полуженщины-полуребенка, подсела поближе, неуверенно протянула руку, погладила ее по голове. И чуть было не уселась на траву, потому что Маняша подалась к ней всем телом, обняла и, захлебываясь слезами, начала выплескивать наболевшее и мучавшее:
– Я в Мадине живу, городе-крепости, там, – она махнула рукой, – за вашим лесом который… Пару месяцев назад наш король войною пошел на Волху… соседнее королевство… а к нам прислали чуть ли не армию… Они же защищать должны были… а они…
– А они что? – грустно переспросила Дух, уж подобных историй она за сотню своих лет, ой, как наслушалась, да горемычных из озера вытаскивала.
– Меня замуж сосватали, да свадьбу играть должны были на следующей седмице, за любого мне. А пару месяцев назад меня поймали двое… в лавке прямо… отца закрыли, и утащили…
– И? – совсем тихо выдохнула Хозяйка, поглаживая по темным растрепанным волосам несчастную.
– Два дня… пользовали… едва жива осталась, – проревела Маняша, потом чуть отстранилась и безумными глазами посмотрела на невольную слушательницу. – Я домой, а там… мне сказали, что лучше б померла, чем теперь такая… отец… и жених и… каждый отвернулся, а некоторые и позлословили. Я пыталась забыть, но знахарка сказала, что семя всходы дало…
– Э-э-эх-х! – громко выдохнуло привидение Мири рядом. – И со мной так же было, да только дитя от насильника не понесла.
Маняша вздрогнула при виде утопленницы и опять залилась слезами.
– Меня мать к знахарке послала, чтобы вытравить ублюдка из чрева, а я не смогла, сбежала. Домой хода нет, отец прибьет, ему на меня каждый горожанин пальцем тычет, да и в Мадину тоже… – девушка судорожно вздохнула, в отчаянье выплюнув. – Я себя для Ирана хранила, для любимого, а теперича даже не знаю, кто отец моего ребенка…
Мири зависла рядом, сочувственно качая головой, а вскоре подле них проявились еще три женских привидения. И каждая цокала призрачным языком и качала головой. Да только Маняша уже находилась в таком состоянии, что их искренняя поддержка и сочувствие быстро нашли в ее сердце отклик и заставили отступить естественный страх перед здешней нечистью.
– А почему ты не переехала куда-нибудь? – осторожно спросила Дух, чистыми зелеными глазами пытливо заглядывая в лицо молоденькой страдалицы.
– Куда? –