Внезапная напряженность в голосе Эвви немного огорошила Лиззи.
– Почему же?
– Видимо, им лучше знать. – На губах у Эвви появилось подобие улыбки, слегка обнажившей ее зубы – белые и ровные, точно искусно нанизанный на нитку жемчуг. – Мне кажется, меня здесь немного побаиваются. Такие лица, как у меня, в Сейлем-Крике, скажем, встречаются нечасто.
Теперь пришла очередь улыбнуться Лиззи. Ей совсем нетрудно было поверить в то, что жители Сейлем-Крика побаиваются Эвви. Выглядела та чрезвычайно грозно и внушительно. И все же что-то в этой женщине было необъяснимо для нее, комфортное, внушавшее странное ощущение чего-то очень знакомого и близкого.
– Расскажите мне о бабушке, – тихо попросила Лиззи. – Долго она болела?
– Посуда!
– Простите, что?
Эвви резко поднялась на ноги, скрипнув ножкой стула по дубовой половице.
– Мы можем поговорить об этом, пока моем посуду. Несите свою тарелку.
Пока Эвви наполняла раковину, Лиззи закончила убирать со стола. Так несказанно приятно было вновь хлопотать на этой кухне, где они с Альтеей провели когда-то столько счастливых часов – словно надеваешь старенькие домашние тапочки, которые уже очень долго не носил. И на мгновение Лиззи удалось даже забыть всю ту ужасную череду событий, навсегда изменившую их жизнь. Или почти забыть.
– Итак, бабушка… – напомнила Лиззи, принимая у Эвви мокрую тарелку.
– Печень, – сказала Эвви, выуживая очередную тарелку из мыльной воды. – Взяла и отказала. Когда Альтея наконец не выдержала и обратилась к врачам, те уже ничего не могли сделать. Порой в нас что-то просто изнашивается. И она не хотела никакой героики. Вы же знаете, какой она была. Никогда ни из чего не делала шумихи.
– Вы были рядом, когда она?… – Лиззи оставила вопрос недоговоренным, не в силах произнести это слово вслух.
– Была.
– А ее пепел… тоже вы?
– Угу, – под нос буркнула Эвви.
Горло у Лиззи внезапно засаднило, точно от множества острых бритв. Она отложила полотенце и обеими руками схватила мыльную ладонь женщины:
– Я даже не знаю, что сказать, кроме великого спасибо! За то, что были ей другом. За то, что вообще были здесь, с ней рядом. Что сделали для нее все то, что было необходимо. Это должна была сделать я. С ней должна была быть ее семья.
Эвви подняла глаза от раковины, смаргивая непрошеные слезы. Ее подбородок заметно дрожал.
– С ней и была ее семья, – хрипло произнесла она. – Семья – это не обязательно узы крови. Иногда ты просто распознаешь в ком-то близкого и принимаешь к себе. Именно так и сложилось у нас с вашей бабушкой. Мы были с ней родные души. Связанные особым родством.
Глядя на Эвви, с ее кожей цвета красного дерева и зелеными глазами с медно-рыжими крапинками, почти невозможно было представить, что между ней и Альтеей могло быть какое-то духовное родство. И все же Лиззи поверила в это без труда.
– Я