Этим изречением изображается, как тщательно истинные иноки хранили себя от заразы греховной и как они страшились ее. Зараза ужасна! Когда яд греховный, в ничтожном, по-видимому, количестве, проникнет в живой сосуд Святого Духа и разольется в нем, то производит ужасное опустошение и превращение. Охраняясь от греховной заразы так строго и решительно, жертвуя всем для сохранения в себе добродетели, святые отцы исполняли с точностью заповедь Господа, повелевшего отсекать руку и извергать око, когда они соблазняют (Мф. 5, 29–30). Следующая повесть также служит выражением направления, нисколько не колеблемого человеческими соображениями, но с решительностью стремящегося к исполнению воли Божией и к угождению единому Богу.
18. Поведали об авве Агафоне, что он в течение долгого времени занимался с учениками своими построением себе кельи. Не прошло еще недели, как они устроили окончательно келью и начали жить в ней, – авва увидел на месте что-то вредное для души и сказал ученикам своим то, что Господь сказал апостолам: востаните, идем отсюду (Ин. 14, 31). Этим ученики очень огорчились и сказали старцу: если у тебя было намерение переселиться отсюда, то зачем мы подверглись такому труду, строя келью долгое время? И люди начнут соблазняться на нас, начнут говорить: вот они опять переселяются, не могут ужиться на одном месте! Старец отвечал: если переселение наше послужит соблазном для одних, то для других оно послужит назиданием; найдутся и такие, которые скажут: блаженны эти иноки, переселившиеся ради Бога и презревшие свою собственность ради Него. Я решительно говорю вам, что немедленно иду: кто хочет, пусть идет, а кто не хочет, пусть остается. Ученики пали к ногам его, прося, чтоб он согласился взять их с собой[191].
19. Однажды авва Агафон шел по дороге с учениками своими. Один из них нашел на дороге небольшую связку зеленого мелкого гороху и сказал старцу: отец! Если ты благословишь, то я возьму это. Старец внимательно посмотрел на него и, как бы удивясь, спросил: разве ты положил тут эту связку? Брат отвечал: нет. Старец сказал: как же ты хочешь взять то, чего не положил?[192]
20. Спросили авву Агафона: что – больше: телесный ли подвиг или душевное делание? Старец отвечал: подвижника можно уподобить древу: телесный подвиг – листьям его, а душевное делание – плоду. Писание говорит: всяко древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает и во огнь вметаемо (Мф. 3, 10). Из этого явствует, что цель всего монашеского жительства – стяжание плода, т. е. умной молитвы. Впрочем, как нужны для древа покров и украшение листьями, так нужен для монаха и телесный подвиг.
21. Братия спросили авву Агафона: какой подвиг в монашеском жительстве труднее прочих? Он отвечал: простите меня! Полагаю, что подвиг молитвы труднее всех прочих подвигов. Когда человек захочет излить пред Богом молитву свою, тогда враги, демоны, спешат воспрепятствовать молитве, зная, что никакой подвиг столько не опасен для них, сколько опасна молитва, принесенная