Такова плачевная картина нравственного опустошения, нравственных бедствий, совершаемых тщеславием и лицемерством в падшей человеческой природе. Искупитель наш, Господь наш Иисус Христос, даровавший нам действительнейшие врачевания против всех недугов наших, телесных и душевных, заповедует врачевать страсть лицемерства в корне ее, в ее начале, в тщеславии. Тщеславие алчет и жаждет славы человеческой: Господь повелел умерщвлять его свойственным ему гладом. Он повелел отъять у тщеславия его пищу и питие – человеческую похвалу; повелел тщательно укрывать все добрые дела от взоров человеческих, повелел все добрые дела, самую любовь к ближним, приносить всецело в жертву единому Богу. И Ветхий Завет, преподающий святую истину таинственному Израилю живописию прообразований, установляет: Всяк дар жертвы вашея солию да осолится: да не оставите соли завета Господня от жертв ваших, во всяком даре вашем да принесете Господу Богу вашему соль[176]. Соль во всяком даре, во всякой жертве Богу израильтянина – мысль и цель богоугождения во всяком добром деле христианина.
Святые отцы, учители Церкви, при свете Христовом, при свете Святого Духа, вглядевшиеся в глубину сердца человеческого, усмотревшие в этой глубине образ действия различных страстей, называют тщеславие страстью многообразной, самой тонкой, неудобопостижимой[177]. Все прочие страсти возмущают спокойствие человека, немедленно обличаются совестью; страсть тщеславия, напротив того, льстит падшему сыну Адама, приносит ему как бы наслаждение, представляется утешением духовным в награду за совершенное доброе дело. Все прочие страсти прямо нарушают противоположные им добродетели: так, объядением нарушается воздержание, гневом – кротость, сребролюбием – щедрость. Тщеславие по-видимому не нарушает ни одной добродетели; оно, татебным образом отъяв у человека памятование о Боге, о несказанном величии Божием, о несказанной святыне Его, пред которой самое небо нечисто[178], увлекает падшего человека взглянуть на себя с одобрением и удовольствием, полюбоваться собой. Несмь якоже прочии человецы, – говорит оно![179] В ослеплении своем из удовлетворения самим собою, тщеславный благодарит Бога, забыв, что благодарение Богу падшим человечеством может быть приносимо только из видения множества собственных согрешений и немощей, видения, соединенного с видением неизреченных благодеяний Создателя к Его созданию, к созданию погибшему. Тщеславие радуется, когда увидит, что человек обогащается добродетелями: оно надеется обратить всякую