и составят из себя необозримое и неисчислимое собрание[112]. Полки и воинства святых Ангелов придут на страшное зрелище, на великое служение. И ангелы отверженные предстанут на суд. Сын Божий воссядет на престоле славы, славы страшной по необъятному величию ее. Все разумные создания потрясутся от страха, увидев Создателя своего, вызвавшего их в бытие из ничтожества единым всемогущим Словом. Они будут предстоять пред Тем Словом, для Которого нет невозможного исполнения. Они будут предстоять пред Той Жизнью, при Которой, вне Ее, не может быть иной жизни. Справедливо сказали отцы, что в это грозное время вся тварь, если бы она не была удержана всемогуществом Божиим и предоставлена самой себе, обратилась бы в ничтожество[113]. Праведники, увидев лицом к лицу Правду совершенную, сочтут свою правду не имеющей никакого значения, а грешники – оправданием, чуждым евангельского разума, осудят себя. Решится участь всех на вечность. Прежде наступления этого Суда божественный апостол сознается, что он не может оправдаться, хотя и не знает за собой никакого греха, потому что Судия его – Бог[114]. Все святые, во время земного странствования своего, часто приходят воспоминанием и размышлением благочестивым на Страшный Суд Христов, – благовременным, спасительным страхом ограждают себя от страха, который возбудится в погибших отчаянием; благовременным осуждением себя они стараются благовременно снискать оправдание, плачем отвратить плач. Братия! Нужно, необходимо нам, немощным и грешным, частое воспоминание Второго Пришествия и Страшного Суда Христова: такое воспоминание есть благонадежнейшее приуготовление. Страшен тот суд, который ожидает всех человеков после общего воскресения; страшен и тот суд, который ожидает каждого человека после его смерти. Последствия того и другого суда или вожделенны, или бедственны. Если земные суды, на которых дело идет об одном тленном и временном, возбуждают нашу заботливость, тем более должен озабочивать нас суд Божий. С какой другой целью Господь возвестил нам о нем так ясно, как не с целью возбудить в нас душеспасительный страх, могущий предохранить нас от греховной, беспечной жизни, в которой – условие нашей погибели? Преподобный Илия, египетский инок, безмолвствовавший в фиваидской пустыне, говаривал: «Меня устрашают три времени: время исшествия души из тела, время суда Божия и время изречения, какое последует о мне от Бога»[115].
Нужно ли предупреждать, что учение всех святых отцов Православной Церкви о страхе Божием согласно с учением Священного Писания, когда учение Священного Писания служит источником для учения отцов, когда обоих этих учений источник один – Святой Дух? «Страх Божий есть начало добродетели, – говорит святой Исаак Сирский. – Утверждают, что он – порождение веры и насевается в сердце, когда ум устранится от попечений мира сего для собрания скитающихся помышлений своих из рассеянности в непрестанное изучение будущего возустроения… Умудрись положить в основание путешествия твоего страх Божий – и в немногие дни окажешься при вратах Царствия, не понуждавшись в продолжительном пути»
