– Извини, совсем я что-то… раскис… – Голос сержанта значительно окреп, да и взгляд его больше не смотрел в «четвертое измерение», а был направлен четко на меня. – Я чего к тебе пришел: сегодня, в восемнадцать ноль-ноль, в Житомир пойдет автоколонна. Повезут часть архива республиканского отдела НКГБ и четырех пленных, в том числе твоего гауптмана. Начальство решило прихватить с колонной и тебя. Здесь, как видишь, довольно опасно, а на тебя у руководства определенные виды.
– Так ты вчера говорил, что гауптмана самолетом в Киев отправили? – припомнил я.
– Отправляли… – вздохнул Хуршед. – На них немецкие истребители напали, двигатель повредили, чудом не сожгли. Пришлось возвращаться. А потом решили, что по земле спокойней выйдет.
– Может, уж лучше я вместе со всеми?
– Медсанбат все равно будут эвакуировать завтра-послезавтра. Так чего ты будешь вылеживать? Или лишний раз с отцом хочешь повидаться? Так ему сейчас не до тебя будет – ты его только отвлечешь. А с тобой за компанию два эти гаврика поедут. И присмотрят в случае чего, и так… вообще. Водички попить дадут, по нужде сходить помогут.
– Хорошо! Уговорил, черт красноречивый, – улыбнулся я. – Где сборный пункт, куда ползти?
– Я за вами зайду, – объявил Альбиков. – Будьте здесь все трое. Отправление через полтора часа. И это… умойся. И переоденься!
Отдав распоряжение, сержант четко развернулся и решительно вышел.
– А что со мной не так? – удивленно спросил я у парней.
– Ты весь в побелке! – странно посмотрев на меня, ответил Мишка.
– Ага, – кивнул Макс и добавил: – И в кровавых брызгах.
Я осмотрел себя, провел по волосам. И верно – осевшая после бомбежки в госпитале пыль накрыла меня толстым слоем, а затем меня забрызгало… кровью Володи.
– Вот черт! Парни, скорее тащите мне воду и одежду!
– Ну, воду мы сейчас принесем, а одежду… – Макс растерянно огляделся по сторонам.
– А может, в том мешке что-то есть? – сказал Мишка. – В том, что у тебя вместо подушки.
В мешке оказалась униформа. Та самая, что накануне налета на госпиталь принес капитан Свистунов. С коверкотовой гимнастеркой, которую так расхваливал разведчик. И хромовые сапоги, снятые мной с убитого предводителя малолетних бандеровцев.
Молодой доктор нагрянул в самый разгар переодевания. Выглядел главврач госпиталя неважно – и без того осунувшийся от усталости, он словно высох. Жестом отогнав ребят, Павел Михалыч осмотрел меня, проверил рефлексы и изрек диагноз:
– К транспортировке пригоден! – Затем встал, привычно ссутулил плечи и уже на выходе буркнул себе под нос: – Ну, хоть кто-то на поправку идет.
Я молча посмотрел на его обтянутую грязным белым халатом костлявую спину. Всего лишь восьмой