– Ты мне загадками не говори!
– Помнишь, прошлый раз, когда я тебе сказал, что испугался армии и попросил отца сделать мне бронь, ты тогда презрительно на меня смотрел! Дескать, что ты за мужчина! Война идет, а он в тылу отсиживается! Скажешь, не так?
– Было такое. Отрицать не стану. Только к чему ты клонишь?
– Знаешь, у меня было время подумать. Несмотря на твое такое отношение, ты меня тогда не бросил! Помог! Еще как помог! Из такого болота вытащил! Вот я и решил, что меня твоя снисходительность не устраивает. Какая у нас может быть дружба, если ты в героях ходишь, а я трусом в твоих глазах выгляжу! Да и сам хочу доказать себе, что я мужик! Понимаешь?! Настоящий мужчина!
«А Мирошниченко говорит, что я только плохие примеры подаю. Услышал бы он сейчас эту пламенную речь, наверное, прослезился бы от радости».
– Что ж, ты выбрал свою дорогу. Тебе по ней и идти.
– Пойду! Не сомневайся! Знаешь, я тут пару раз наведывался в институт. Видел кое-кого из сокурсников, со многими разговаривал. Парня из нашей группы встретил, Сергея Крупинина, он воевал на Украинском фронте. Инвалидом стал. Сказал, что левую кисть руки осколком бомбы как острым ножом обрезало. У самого лицо спокойное, а глаза неподвижные и смотрятся так, словно из стекла вырезаны. Несмотря на то что они у него были сухие, у меня осталось такое ощущение, будто его душа плачет… – говоря это, Костик нервно передернул плечами, но продолжать не стал, а вместо этого неожиданно произнес тост: – Давай, Костя, выпьем за тех, кто никогда не вернется домой!
Выпили. Снова какое-то время говорили, пока мне в голову не пришла мысль поменять обстановку.
– Не пойти ли нам в ресторан, друг мой Константин?
– Действительно! Почему не пойти двум советским людям в ресторан, в свободное от войны время?
– Только ты в гражданку переоденься, товарищ рядовой телефонист.
– Так точно, товарищ младший лейтенант!
Пока он переодевался, я выпил на посошок, закусил и вдруг подумал о том, что часть моего гардероба должна висеть в шкафу Костика.
– Эй, друг! Ты мои вещи еще в ломбард не заложил?
Тот выглянул из своей комнаты, засмеялся и, ничего не говоря, махнул рукой, подзывая. Войдя к нему, я посмотрел на висевший в открытом шкафу костюм. Совершенно новый. Надел его после того, как пошил, только один раз. Стал переодеваться, одновременно глядя, как Костик крутится возле моей гимнастерки с медалями.
– Слушай, дай мне одну на время! Пофорсить!
– Все! Больше Константину Павловичу не наливать! Пошли!
– Эй! Почему мне нельзя медаль поносить?
– Да потому что есть указ 2/43, согласно которому за незаконное ношение награды могут отвесить до года тюрьмы. Хотя для такого матерого уголовника, как ты, такой срок… просто плюнуть и растереть!
– Все! Больше ни слова! – резко махнул рукой Костик. – Идем!
– Погоди! – Я подошел к зеркалу.
Костюм, сидевший на мне как влитой, был шоколадного цвета. Рубашка из