– Мне что, их надо было пристрелить? Или вы считаете, что надо было убежать?
– Пристрелить! Убежать! Что ты как мальчишка?! Ты что, не понимаешь, что допустил важнейшее нарушение армейской дисциплины?! Ударил вышестоящего по званию офицера!
– Так не просто так, а за дело.
Глаза полковника стали злые и жесткие.
– Товарищ лейтенант!
Я подскочил со стула и стал навытяжку.
– За грубое нарушение воинской дисциплины – трое суток ареста!
– Есть трое суток ареста!
Полковник испытующе посмотрел на меня, но я смотрел на него честно и преданно. Мои актерские способности за эти годы значительно выросли, и теперь я, наверно, мог играть любые роли в заштатном театре какого-нибудь провинциального городка. Если он мне поверил, но только наполовину, так был профессионалом, но когда начальник отдела продолжил говорить, то в его голосе уже не было стали:
– Сидеть будешь не на гауптвахте, а в казарме. Я отдам распоряжение, чтобы тебя там, в части, на довольствие поставили. Свободен, лейтенант!
Я не знал, что после моего ухода начальник отдела срочно попросился на прием к начальнику управления. Как и не знал, что на следующий день, ближе к вечеру, состоялся разговор, который стал новой поворотной точкой в моей судьбе.
– Товарищ комиссар, прибыл по вашему вызову, – выйдя на середину кабинета, вытянулся начальник отдела, вглядываясь в усталое лицо хозяина кабинета, при этом пытаясь понять, что он услышит. Хорошие или плохие новости его ждут?
– Садись, Степан Тимофеевич, – после того как полковник сел, хозяин кабинета тяжело вздохнул. – Тяжелый день сегодня выдался. Два совещания, а потом еще к наркому пришлось идти. Да. Да! Из-за твоего Звягинцева! Занозистый, скажу я тебе, оказался вопрос с твоим лейтенантом. Вроде бы все просто, тем более что сразу выяснилось, а затем подтвердилось, что не твой лейтенант драку начал. Вот только тот подполковник получил в Кремле самую высокую награду нашей Родины из рук товарища Калинина. И это еще не все! Он, оказывается, ходит в друзьях его сына, Василия Сталина! Как только об этом узнали некоторые излишне бдительные товарищи, то сразу попытались перевести обычную драку в акцию с политической подоплекой. Именно поэтому мне пришлось идти и лично просить товарища наркома за Звягинцева. Расписал его как героя. Рассказал, что он один из всей разведгруппы уцелел и ценные сведения передал командованию, за что лейтенанта к Красному Знамени представили. Он меня выслушал, а затем спросил: почему ваши люди по Москве болтаются? У нас, что война закончилась, и больше дел нет? Я ему говорю, что лейтенант только что вышел из госпиталя, а мне в ответ, причем сердито так: раз он такой герой, то ему место на фронте, пусть там подвиги совершает. Затем, идите, говорит. Только я вышел, как в приемной мне его порученец бумагу дает. Беру, а это уже готовый приказ: в течение суток вывести лейтенанта Звягинцева из состава сотрудников Четвертого управления НКГБ