– Это другое, Мариночка. Ты как пирожное с абрикотиновым кремом. Чем больше ешь – тем слаще. Но хлебушка тоже хочется.
– А мне каково! Мне-то обидно. Замуж, жуть как хочется. Детишек хочу нянчить.
– Тю, детишек я тебе сколь угодно настрогаю. У меня все бабы с первого разу залетают.
Так они ни до чего серьёзного и не договорились, но мечтать Мариночке никто не запрещал. Чего она в башке у себя понавыдумывала – целый роман с продолжением. Джэн Эйр отдыхает.
Если любит, думала она, от той бабы ко мне переметнётся, никуда не денется. Тут ведь что важно – каким боком поворачиваться, как подмахивать, как хвалить да глазоньки закатывать.
Обратная дорога вдвое слаще показалась.
Венька вовсю мёл хвостом: ублажал девульку и днём и ночью, подарками завалил.
Мариночка даже думать боялась, что ещё пара дней и закончится их дорожный роман ничем.
Быть такого не может.
Потому, не сомневаясь, и выкатила любовнику ультиматум, – жениться должон. Беременна я от тебя, вот!
– Кто же против живого ребятёнка, люба моя. Рожай на здоровье. Буду к тебе с визитами наезжать, деньжат время от времени подкидывать. У меня тут, на составе, бизнесов много. Прокормлю.
– Э-э, так не пойдёт! Ты к ней, к супружнице нынешней с визитами наезжай, а со мной жить налаживайся.
– Я тебя предупреждал: семья – святое. Любовь и обязательства – не одно и то же. Я мужчина православный, в церкви венчанный. С другими бабами проказничать только в рейсе дозволено. Не обессудь. Тут тебе ничего не обломится. Пиши свой адрес. В рейс – хоть каждый раз с собой брать могу. Дома подобными шалостями не балуюсь.
– Какие же вы все, – сокрушалась Мариночка, – непостоянные. Только одного от нас, женщин, вам и нужно, а как до дела – в кусты.
Вот и четвёртый раз, пока ещё молодая и красивая, повезло доброй женщине влюбится. Будет теперь о чём с дитём желанным поговорить, о чём рассказать, когда подрастёт, вопросы каверзные задавать начнёт.
Не в разврате и мерзком лицемерии малец зачат, от любви, в согласии духовном на свет появился.
Мариночка не в обиде на милого да любого. Замечательный человек Вениамин Андреевич Кулешов. Кто же виноват, что вера и высокие моральные принципы не дозволяют ему распутничать. Денег он присылает, слава богу, не скаредничает, её саму время от времени близостью радует.
Каждому бы так в жизни повезло.
Стричься будем?
Люся вышла расстроенная, слегка подшофе после встречи с одноклассниками, где всё-всё с первой минуты пошло совсем не так, как ждала, как надеялась, где на неё единственную никто-никто не обратил внимания, с неодолимым желанием любым способом, причём немедленно, поднять самооценку.
Никто её не выслушал, даже Генка Забродин, с которым, бывало, на переменах целовались в школьном саду за сараем с лопатами и мётлами. А ведь как хотелось открыться, вывернуться наизнанку, вытряхнуть из чуланов души ошмётки