– Мама, ты снова об этом Христе. Когда ты поймешь, что меня это не интересует. – Святослав начал ходить по комнате, вынуждая Ольгу крутить головой.
– Никогда! Твоя задача как князя – сплотить людей. Что может быть для этого лучше христианства?
– Христиане сильны единством, это правда. Единством стада овец, где каждый слаб поодиночке. Любой из моих воинов не боится умереть, для него счастье попасть в цветущую, наполненную удовольствиями вырию после смерти. Перун покровительствует дружине и ведет ее к победам. Христианин боится смерти. Боится попасть в свой ад. Христианин вечно виноватый, погрязший в грехе, как ни старается быть праведником. Ему один путь после смерти – вечные муки. – Святослав скривился, словно лично их испытывал.
– Все не так. – Ольга не раз слышала этот довод, но никогда не могла понять страха людей перед адом. – Праведная жизнь гарантирует вечное блаженство после смерти. Живи, соблюдая законы божьи, и обеспечишь себе достойное загробное существование.
– Как можно быть праведником воину? Все, что ему любо в этой жизни, все, для чего он живет, – это грех. Любить женщин – грех. Выпить хмельных напитков и пожрать от пуза – грех. Убить противника – грех. Забрать добычу у поверженного врага – грех. Даже просто хотеть всего этого грех. Так где же будет воин после смерти? Гореть вечным пламенем в христианском аду. Вот почему христиане боятся смерти и бегут с поля боя при первой возможности. Если я окрещу свою дружину, я не смогу воевать.
– Но ведь точно так же ничего не боятся и обычные люди, не воины. Они погрязли в пороках и грехах. Христианство несет покорность и смирение. Кроме ада есть еще и рай.
– Не смеши меня со своим христианским раем. Какое может быть в раю блаженство, если там нельзя драться, пить, жрать и с девками веселиться. Грешить, по-вашему. Это пустой спор, матушка, я никогда не смогу окрестить свою дружину и тем более окреститься сам, но я обещаю тебе впредь не опаздывать на советы без уважительной причины. – Святослав хитро улыбнулся и, несмотря на молчаливый протест матери, вышел из комнаты.
Ольга подумала вернуть сына, чтобы поговорить о Марфе. Ей не давала покоя ее измена, но сомнения о том, должен ли знать правду Святослав, останавливали.
«Наверно, пока так лучше», – решила Ольга, провожая взглядом уходящего сына.
Ольга смотрела на обстановку в своей комнате, словно не узнавая знакомых предметов. Взгляд скользил вдоль стен, ни на чем не задерживаясь, существуя отдельно от разума, поглощенного мыслями о Святославе и Марфе. На столике у окна стоял тазик с водой и валялось скомканное полотенце, оставшиеся после утреннего туалета. Княгиня сжала в кулаке влажную ткань, приходя в себя.
– Это что такое? – Гневные нотки потревожили тишину, обрушившись на Будану.
– Сейчас все уберу. Простите, матушка. –