– Ещё нет девяти вечера, так что можно провести первые процедуры. Кто из них слабее всего?
Дежурный лаборант, ошалев от внезапного вторжения нового начальника и его непонятной спутницы, хлопал губами, как задыхающаяся на берегу рыба, потом ответил, обдав девушку запахом перегара:
– Ньютон-три, Дирак-один, Шрёдингер-три, но…
Девушка, оттолкнув его, сорвала с вешалки халат и подошла к первой из указанных кювет:
– Здравствуй. Меня зовут Лена, я буду тебя лечить.
Лев Борисович молча смотрел, как Лена осторожно дотрагивается до медузоподобного тела ребёнка. Учёного ударило осознание того, что теперь он погубил и её жизнь: хозяева центра не выпустят девушку, слишком много она знает и слишком независима. А он? Он будет лоялен. Ради неё и ради сына. Лепонт, которого он только вчера считал просто моделью, был его сыном. Ради этих двоих учёный будет лоялен. До срока.
5
«Больно! Больно! Что происходит?!»
Он ничего не понимал. Только что он дремал, ощущая «хорошо» отсутствия боли и слабое «плохо» того, что чего-то начинает не хватать, а теперь ему делали больно, но совсем не так, как раньше. Его касались, тёрли, передвигали, но не только это было больно – больно было от всего. На него обрушились совершенно неизвестные ощущения. Через боль и страх пробивались странно искажённые, визгливые голоса.
– Дышит? Ого! Орёт! Ну что, шлёпнешь его, акушер недоделанный?
– Такого бугая? Он сдуру меня рукой заденет, будете от стенки отклеивать. Да зафиксируйте вы его! Кладите на каталку!
– Говорите вполголоса! – Это говорит Он, только почему-то голос не такой, как обычно, и тоже визгливый. И намного громче, чем всегда.
– Да что ему будет? Ещё одна кукла. А правда, что за него мы премию получим?
– Ещё хоть кто назовёт его «куклой», получит письмо об увольнении! Осторожнее!
Он немного успокоился, услышав Его голос, но сразу же накатила новая волна боли и страха. Что всё это значит?
– Лев Борисович, что с ним? Он слепой?! – Теперь говорит Она, и снова голос искажён.
– Нет, девочка, всё хорошо. Глаза в порядке, но мозг ещё не научился видеть. Скоро научится.
– Видеть? Значит, теперь он видит?
– Кладите его сюда.
– Не в кювету? – Опять чужой, плохой голос.
– Нет, пусть привыкает к нормальной жизни. Дайте одеяло. И притушите свет! Где еда?
– Вот. – Ещё один голос, похож на Её, но другой, неприятный. – А он красавчик! Настоящий Лепонт!
– Выйдите из бокса!
– Как хотите. Сами его кормить будете. Вот бутылка.
– Может, лучше зонд? Захлебнётся же на… нафиг.
– Не выдумывайте. Ну-ка, давай, подними голову, во-от так. Лена, милая, подай бутылку. Та-ак,