Перед отъездом Берг осторожно наводит справки о семье Белецких. Он узнает, что его бывшая невеста Настенька давно уже забыла жениха и вышла замуж, у нее растут два сына.
Берг продолжает свою тайную деятельность конфидента в Сибири, а накануне начала Русско-японской войны получает задание перебраться в Токио. Там контрразведчик Берг становится уже разведчиком. И, по настоянию петербургского резидента, даже женится: натурализовавшийся агент привлекает к себе меньше внимания.
…«Патрол» проскочил узкий мост в Охотском, тяжеловесно вписался в крутой поворот и покатил вдоль берега. Водитель, молчавший всю дорогу, чуть повернулся к пассажиру:
– Вот Охотское море… Будем останавливаться? И где?
– Где людей поменьше…
Водитель, не сбрасывая скорость, свернул с асфальта налево, включив мимоходом передний мост. На песке «патрол» взвыл, замедлил ход, но все же «допахался» до мокрой линии прилива и тут остановился.
– У меня коврик есть. Постелить?
– Спасибо, Сергей Сергеевич, не надо. Я так поброжу, посижу…
Берг скинул туфли, стянул носки, подкатал брюки и спрыгнул на раскаленный крупный желтый песок. С наслаждением вдохнул воздух, огляделся.
Низкие длинные волны с громким шипением накатывали на песок, шевелили пряди оторванных водорослей. Дальше от берега яркая синева волн словно выцветала, а у линии горизонта и вовсе сливалась с небом. Между берегом и горизонтом медленно шевелился яркий силуэт небольшого судна в окружении цепочки белых точек – поплавков снастей.
Берг еще раз глубоко вздохнул и сел прямо на песок, под неодобрительным взглядом водителя. Чтобы подразнить его, демонстративно достал из внутреннего кармана пиджака тонкую фляжку. Заткнув кончиком языка горлышко, долго держал фляжку запрокинутой, делая глотательные движения. Зачем?
…Токийский период жизни казался прадеду серым и скучным. Сбор и обработка сведений военного и экономического свойства были серой рутиной. С русским резидентом в Токио встречаться Бергу было категорически запрещено. Да и знал ли о нем резидент? Добытые сведения прадед передавал в Россию через французского журналиста. Они уходили, как вода в пересохший песок, Берг не знал – нужны ли они кому-нибудь в России? Доходят ли они туда вообще? Однажды он попытался напомнить о себе Петербургу через русского журналиста Краевского, дерзко приехавшего в Японию с паспортом Перси Палмера из Сан-Франциско.
О русском происхождении лже-Палмера прадед узнал случайно: тот после какого-то банкета в иностранной колонии поднимался по лестнице в свой номер. И, запнувшись за край ковра, сильно приложился головой о перила и крепко при этом выругался по-русски. Гостиничный бой-японец, сопровождавший постояльца, внимательно поглядел на «американца», и Берг понял,