– Ты чем-то недоволен? – переспросил физрук.
– Нет-нет, все прекрасно, – поспешно уточнил Витя, вспомнив поговорку про синицу и журавля.
– Ну, так какого ты тогда здесь еще? – слегка повысил голос Петрович. – Иди переодевайся!
Дважды повторять ему не пришлось. Отчаянно закивав, Витя пулей побежал в раздевалку и уже через пять минут был на свежем воздухе. Стоял солнечный зимний день. Подросток заметил, что сегодня много кто решил прогуляться. В том числе и Ларионова, которая, озираясь по сторонам, нырнула за угол школы, где была слепая зона для учителей, но зато непосредственно оттуда можно было вовремя заметить любого, кто решил бы пройти мимо. Там была неофициальная курилка – курили строго по одному, максимум – двое. Учителя так-то догадывались о неформальном назначении этой части территории, даже пытались как-то бороться одно время, но в итоге забили – не попадаются и ладно. Главное, чтоб не наглели.
Витя все еще терзал себя сомнениями – стоит ли сближаться с Ларионовой. Сейчас был очень подходящий момент для каких-то действий. Но вся эта немыслимая чехарда в голове явно не способствовала правильному вектору мышления. В таких ситуациях говорят – и хочется, и колется. Ради чего он затеял всю эту авантюру с футболом? Ради того, чтобы в теории достигнуть своей русой сероглазой цели. Но это все опять же теория. А практика сейчас только что подкурила сигарету. Ну и опять же вспоминая поговорку про синицу и журавля…
– Я ведь стал оборотнем, мифической бессмертной тварью, а все равно собираю синиц. А единственный журавль в моей жизни упорхнул в Лондон. Если где-то и материализовалось воплощение несправедливости, то это я, – пробормотал про себя Витя. – Ладно. Эй, Свет!
Та, конечно, видела его приближение. Витя вообще изначально думал, что она не станет дожидаться его общества. Но, на его удачу, Света явно никуда не торопилась.
– Да, чего тебе? – ответила она, явно не светясь приветствием.
– Слушай, я просто от Сереги слышал, как ты за меня переживала… Хотел, в общем, сказать спасибо. Мне приятно осознавать, что есть люди, которым я не безразличен.
Зайти издалека сейчас было самым оптимальным. Учитывая, сколько времени он ее в принципе динамил – говорить что-то в лоб было бы уже слишком нагло.
– Вить, все переживали, – холодно ответила она. – Я не больше и не меньше остальных.
– Что ж… Ладно, – протянул Витя. – Просто я должен был это сказать. Ладно, кури, я пойду, а то я тут решил в футбол попробовать поиграть, так что…
– Твою мать, я ведь тебя просила остаться, – неожиданно завелась она. – А ты что? Ушел в закат! Непонятно почему и зачем. Я уж молчу про то, что мне было неприятно из-за твоей грубости. Я просто все эти несколько часов, пока не знала – жив ты, нет, я все думала, что прояви я чуть больше настойчивости – с тобой бы ничего не случилось.
– Свет,