– Уже покидаешь нас, студентик сладкий. Чего, поехал тёлок трахать или, может, наоборот?
Парни заржали. Гремлин выбрал не то время для своих тупых шуточек, если раньше я его просто бы послал на хер, то теперь меня прямо-таки подкинуло от резкого прихода злобы. Ярость энцефалитным клещом впилась мне в извилины воспалённого любовными страданиями мозга. Развернувшись на каблуках, я бросился на него. Он сидел с краю около прохода и явно не ожидал от меня такой прыти. Я нанёс ему три прямых удара, повалил на пол и вцепился пальцами в его крысиную морду. Мои ногти порезали кожу, а я, давя всё более сильно, бил его головой об пол. Его дружок Костя попытался вступиться. Схватил меня за плечо, не оборачиваясь я оттолкнул его так, что он загремел на соседнее сиденье. Больше мне никто избивать Гремлина не препятствовал, и я довёл свою расправу до логического конца. Вложив всю свою ненависть, всё своё напряжение последних недель я выбил из него всё дерьмо. Гремлин остался плавать в луже собственной крови, пуская слюнявым ртом пузыри, выключенный словно чайник, раздавленный словно насекомое. Закончив, и отвесив ошарашенным моим внезапным приступом агрессии партийцам издевательский поклон, я ушёл. Поезд как раз подъехал к станции, вся драка заняла не больше минуты.
Идя по площади к метро, меня снова накрыло. Тучи на небе разбежались в стороны, открыв высокое в своей фантастической глубине, по-настоящему синее небо. И на этом фоне, всей своей жизнеутверждающей красотой призывающим к жизни, мне стало на душе совсем скверно. Жить без неё не могу. Мне так тоскливо, безнадёжно. Больше нет сил терпеть.
Рядом с неработающими сейчас фонтанами я вижу здание общественного туалета. Иду к нему, плачу последние свои деньги, запираюсь в кабинку. Сегодня туалет ещё не успели загадить, и здесь царит утренний бодрящий запах хлорки. Встаю над унитазом, спускаю штаны до колен, мну свой конец, возбуждаюсь и начинаю мастурбировать. Представляю свою девушку, как она занимается сексом с тремя накаченными неграми. Те её крутят наподобие вертолётного пропеллера. Туда-сюда и так и этак. На вершине этих извращённых манипуляций, ко мне приходит оргазм. Он настолько силён, что струя моего семени выплеснулась на бежевую стену сортира белой кляксой взрыва и застыла желеобразным плевком в окружении брызг размером поменьше.
Меня отпускает, я больше не чувствую боли, меня не беспокоит её измена. Мне по хрену, по хрену, по хрену – так я себя пытаюсь уговаривать. К сожалению, это только временное облегчение. Я это знаю, знаю, что отпускает меня ненадолго, но всё равно обманываю себя.
На улице, чтобы взбодрить себя и продлить ложное чувство спокойствия, подхожу к одиноко стоящей около лавочки миловидной девушке.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – отвечает она.
– Разрешите задать вам один вопрос.
– Задавайте.
– Я