Но мне не удалось узреть данную картину. Потому что в следующее мгновение он, по-прежнему оставив левую руку на моей груди, опустился на корточки, а правой раздвинул мне бедра. В этот момент его голова оказалась чуть выше уровня моих коленей и как раз между ними. Все мышцы моего тела напряглись, как набухшая весенняя почка на ветке дерева. Это длилось не больше секунды, но я почувствовала, как крошечная капелька пота скатилась по спине. Затем мои колени резко разошлись в стороны, а затем с ошеломляющей внезапностью ударили голову Утюга одновременно с двух сторон.
Он вскочил на ноги и схватился ладонями за разбитые уши. Удара он явно не ожидал. На его лице быстро появилась гримаса боли и бесконечное удивление, словно он увидел говорящего дельфина. Кровь отхлынула от его лица.
В другое время и в другой обстановке такого удара мне хватило бы, чтобы отправить противника в хороший нокдаун. Но он оказался худым и жилистым, как электрический кабель, да и моя исходная позиция была далеко не самой удачной, поэтому Утюг не потерял сознание и не упал.
– Ч – черт! Я тебя сейчас в повидло размешаю! – взвыл он, словно мощная сирена морского буксира.
Что выражали его глаза в этот момент, понять было нельзя – они казались лишенными чувств и других каких-либо проявлений мыслительной деятельности и весьма навязчиво напоминали две прозрачные пластмассовые пуговицы. Однако дать себя размазать в повидло в мои планы совершенно не входило. Впрочем, быть изнасилованной ради нравственных страданий моего клиента – тоже.
Я вовсе не причисляла себя к недотрогам и не строила неприкосновенной святыни из собственного тела. Более того, мне частенько приходилось выступать в роли няньки разнервничавшегося клиента и оказываться с ним в постели. Но в данный момент случай был явно другим, а его паучьи прикосновения к груди и бедрам вспарывали мне душу хлестким, усаженным острыми шипами бичом.
Но мои руки были привязаны к подлокотникам и времени освободиться до того, как Утюг начнет претворять свои намерения в жизнь, не было. И я, продолжая сидеть, резко ударила его ногой в промежность. На этот раз Утюг подавился собственным хрипом, согнулся пополам и повалился на пол, где и остался лежать.
Итак, Утюг на ближайшую временную перспективу был нейтрализован. Однако второй человек – Бен с конопатым лицом – поднялся с кресла и двинулся ко мне. И хотя по всему было заметно, что он не боец, а что-то вроде мозгового центра среднего звена, но и мое положение не давало возможности проявить все свои выдающиеся борцовские качества.
Я попыталась встать, но совершенно при этом забыла о привязанном к моим предплечьям стуле. И выпрямиться моему мучительно затекшему телу он не позволил. Вместо лихого прыжка я предстала перед ухмыляющейся физиономией Бена в позе древней старушки-пенсионерки, страдающей радикулитом.
Он одарил меня снисходительной гримасой, а зрачки его глаз безжалостно