– А это тоже подбросили? – ровно спросил служащий, поднимая пухлую пачку каких-то карточек.
– О…
На карточках извивались в бесстыдных позах какие-то дамы. Иван даже не узнавал их в лицо, но спорить с тем, что знаком с этим материалом, не стал. Он попробовал другую тактику:
– Так это же совсем немного… Я их, наверное, случайно увидел. И вообще потом завязал…
– А какая разница? – последовал ответ. – Вы получили это и сохранили при себе.
– Так давайте их просто выкинем…
– Выкидывать надо было раньше. С чем вы сюда пришли, с тем я вас и проверяю. – Таможенник вздохнул. – Но и это ещё не всё.
Он погрузил руку в чемодан и с усилием поднял. Иван широко раскрыл глаза: из его багажа достали какую-то омерзительную булькающую густую жижу!
– Это… что?
– Это осуждение. Судя по тому, сколько его тут накопилось, вы на всех подряд смотрели свысока. Оценивали и сравнивали. Даже случайных людей на улице… – Иван отшатнулся. – Так ведь было?
– Но я даже не замечал! И слова дурного никому не говорил. Мало ли, что у меня там в голове происходит? Я что, и за этим следить должен?
– Вы должны следить за всем, что проносите в багаже.
– Это вышло по недосмотру, я не виноват…
– Вы носили это с собой. Носили столько лет и даже не попытались избавиться. Вы думали, что можно с таким вот багажом пройти в Город… Смотрите! – проверяющий поднял ладонь, грязь стекала с неё вместе с истлевающими на глазах остатками перчатки. – Вы что, хотите Ему это принести? Или, может быть, вот это? – потряс он карточками с женщинами.
Иван взглянул в окно. Там колосилось бесконечное море трав. А вдали виднелись сверкающие башни Небесного Иерусалима. Совсем не похоже на мутные блики на его хрустальном шаре. В стройных очертаниях была торжественность. И одновременно умиротворённость. Он представил, как роняет чемодан на мраморные плиты, заливая их растёкшейся из-под крышки грязью.
– Меня там не ждут, да? – покорно спросил Иван таможенника.
– Вас там ждали. Всю вашу жизнь. И с чем вы собираетесь туда войти после этого? – служащий быстро пошвырял разложенный багаж в чемодан. – Пожалуйста, покиньте вагон.
Покинуть вагон. Это означало, что он остаётся за стенами Города. Это означало конец. Не концовку, не счастливый финал. Конец.
– Послушайте, но как же так можно? Это же навсегда, вы понимаете… Я же совсем не так плох… Почему вы не пожалеете меня, почему вам меня не жаль? – дрожа, лепетал Иван Иваныч, цепляясь за белую униформу.
Проверяющий протянул руку и медленно, осторожно взял Ивана за подбородок. Он смотрел сверху вниз, и Ивану показалось, будто он снова маленький мальчик. Этот белый стоял над ним, словно старший брат, уехавший в далёкую страну и почти забывшийся, но всё ещё бесконечно родной.
– Ты даже не представляешь, – тихо сказал он, – даже не представляешь,