Тьма съёжилась, посветлела, скаталсь в комочек и исчезла. По комнате прокатился тяжёлый вздох. Лампочка в прихожей засветила ярче, будто на неё подали более высокое напряжение.
Ого! А племянничек то, круче дяди будет. Тот, помнится, минут тридцать возился, а потом я его ещё час в сознание приводил.
– Ну всё, – ободряюще хлопаю по плечу Ефима, а второй рукой прикрываю глаза от света, что источает парень. – Молодец. Прекращай и можешь вставать. Зло побеждено.
– Пресвятая троице, помилу… А? – парень тоже ощутил произошедшую в комнате перемену, но всё ещё с подозрением приглядывается к кровати. – Точно?
– Ну можешь ещё водичкой тут побрызгать, если осталась.
Ефим глянул на, давно пустую, чашу в руке, разочарованно цокнул и поднялся, облегчённо расправив плечи. Сияние над ним до конца не исчезло, превратившись в мягкие, обволакивающие кожу блёстки.
– Спасибо.
– Да не за что. Основную работу ты сам сделал.
– А вы кто, собственно? – и спрашивает уверенно так, требовательно, будто это не он пару минут назад дрожал как осиновый лист. Только опомнился, в себя пришёл, и сразу права качать. Вот они нравы современного духовенства.
– Неважно, – отмахиваюсь, прячу зеркало и зажигалку в карман пиджака.
– И часто у вас такая «работа»?
– Именно такая? Редко. Стараюсь не возится с мелочами.
– Мелочами? – дьякон наконец рассмотрел мой потрёпанный костюм и призадумался, что же это за «немелочи», если я после них выгляжу словно бродяга. Задумчиво оглядел черепки посуды разбросанной по полу, книги упавшие с полки, и уверенно выдал. – Вы экзорцист.
– Нет, батенька, это ты экзорцист, я просто постоял рядом. Удачи.
Ефим глядя, что я уже собираюсь уходить вдруг встрепенулся.
– Постойте. Извините, а у вас есть ещё… – неуверенно показывает пальцем на карман пиджака куда я положил артефакты. – Чтобы видеть. Я заплачу.
Заплатит. Вот умора. Боюсь Моцарт затребует со святоши такую цену, что весь местный епископат не соберёт. Торговец не жалует официальные конфессии. Но дело даже не в деньгах, пожалуй я бы смог купить артефакты, не афишируя для кого они предназначены.
Дело в колёсиках.
Да-да. В маленьких таких, вспомогательных колёсиках, что цепляют к детскому велосипеду чтобы ребёнок не падал пока учится ездить. Постепенно юный велосипедист набирается опыта, но если колёса в какой-то момент не снять, то он так и будет на них надеется, никогда толком не выучившись держать равновесие при езде.
Вручи я святоше артефакты и он, скорее всего, будет ими постоянно пользоваться, а не культивировать свои врождённые силы. С моей стороны это будет медвежья услуга. Пусть учится ходить без костылей.
– Заплачу, – криво усмехаюсь. – Скажи ка мне, дьякон, что есть