Зажмурься покрепче. Джон Вердон

неопределенный вялый жест рукой. Гурни вошел в темную прихожую с неплохо сохранившимся интерьером девятнадцатого века – широкие половые доски, много оригинального декора из дерева с резьбой. Музыка, которую он услышал, приблизившись к особняку, теперь звучала более отчетливо. Гурни узнал в ней католический рождественский гимн и удивился, поскольку редко кто слушал такое вне соответствующего сезона. Звук шел откуда-то снизу, из подвала, и его сопровождало какое-то низкое, ритмичное жужжание. Слева оказалась двойная дверь, ведущая в торжественную столовую с огромным камином. Прямо перед Гурни широкая прихожая превращалась в холл, тянущийся до дальней стены, где виднелись стеклянные двери с видом на необъятный зеленый газон. Сбоку от холла была широкая лестница с витиеватой балюстрадой, ведущая на второй этаж. Справа находилась старомодная гостиная с пухлыми диванами, креслами и антикварными столиками в окружении морских пейзажей в рамах. У Гурни сложилось впечатление, что об интерьере особняка заботились тщательнее, чем об экстерьере. Мюллер стоял и бессодержательно улыбался, как бы ожидая, когда ему подскажут, что делать дальше.

      – У вас замечательный дом, – светски заметил Гурни. – Очень уютно. Вы не против, если мы присядем, чтобы побеседовать?

      Снова пауза.

      – Хорошо.

      Поскольку хозяин не сдвинулся с места, Гурни сам вопросительно протянул руку к гостиной.

      – Да-да, разумеется, – моргнул Мюллер, словно очнувшись. – Простите, как вы представились? – не дожидаясь ответа, он повел Гурни к паре кресел, расставленных напротив друг друга перед камином. – Итак, о чем речь?

      Голос Мюллера снова сделался туманным, словно у него было какое-то органическое расстройство, причиняющее ужасную рассеянность, однако это было бы маловероятным, учитывая непростую профессию судомеханика. Скорее, дело было в каком-то лекарстве – было уместно такое предположить, учитывая, что супруга Мюллера исчезла вместе с убийцей.

      Гурни обратил внимание, что мелодия гимна, а также сопутствующее жужжание в этом помещении казались громче, чем в прихожей. Возможно, причина была в разводке вентиляционных выходов. Он поймал себя на желании спросить об этом, но решил, что лучше сконцентрироваться на главной причине визита.

      – Вы следователь из полиции, – почему-то констатировал Мюллер.

      Гурни улыбнулся.

      – Я вас долго не задержу, сэр. У меня всего несколько вопросов.

      – Карл.

      – Что, простите?

      – Карл, – повторил он, уставившись на камин, словно зола от последней растопки будоражила его память. – Меня зовут Карл.

      – Хорошо, Карл. Мой первый вопрос: вы не помните, чтобы перед своим исчезновением миссис Мюллер разговаривала с Гектором Флоресом?

      – Кики, – произнес он, продолжая смотреть на золу.

      Гурни повторил вопрос, на этот раз употребив имя.

      – А было бы логично, да? Учитывая ситуацию… А какая была ситуация?

      Глаза Мюллера закрылись и открылись снова, и этот мучительно затянутый