Отличая богословие от речи, обращенной к Богу, нужно понимать, что говоря о молитве, мы имеем дело с непосредственными проявлениями, речевыми актами веры; а в случае богословия речь идет об их осмыслении, анализе и рефлексии. Получается, что богословие является размышлением, объект которого – то, что возвещается нам или то, что мы говорим Богу в молитве. Поэтому, скажем, следующие привычные для многих лютеран слова: «Всемогущий вечный Бог умилосердился над нами во Христе Иисусе и ради Него прощает нам все грехи наши…» или другие формы литургического отпущения грехов не являются, строго говоря, богословскими высказываниями. Даже если мы говорим в них о Боге в третьем лице, все равно они остаются в сущности своей речью от Бога, а не речью о Боге. Такие слова – слова провозвестия, в широком смысле этого слова, – это слово Божие. Но когда мы начинаем размышлять об этих словах, когда мы пытаемся понять, что они означают, тогда мы занимаемся уже именно богословием.
Разумеется, полностью отделять друг от друга эти типы речи тоже нельзя. В слове Божьем, как оно возвещается нам через людей, в наших молитвах могут содержаться элементы рефлексии, размышления – или, по крайней мере, его результаты. Точно так же и размышления о слове Божьем могут стать его носителем. Вполне возможно, что кто-либо придет к вере, прочитав богословскую книжку. Ведь в ней, пусть и в непрямой форме, но все же содержится провозвестие. Нам очень сложно будет сформулировать молитву, особенно литургическую, если мы не будем учитывать в ней результаты богословских размышлений. Эти два типа речи переливаются друг в друга, четкой границы между ними нет. Однако различать их необходимо, поскольку они ставят перед собой совершенно разные цели, их принцип различен. Одно дело – это общение с Богом в слушании Его слова или в молитве, и другое – систематизированные размышления о таком общении. Именно этим последним и занимается богословие.
В христианской вере человеческий разум не исключен из процесса веры, а наоборот, активно задействован в нем. Поэтому христианство ощущает острую необходимость в богословии. Христианская весть адресована человеку в его целостности и должна быть воспринята человеком в его целостности, а значит, разумом, точно так же, как и чувствами. Но воспринять что-либо разумом означает понимать, задавать вопросы, сомневаться и размышлять. Если с вами в жизни происходит что-то прекрасное или, наоборот, страшное, вы обязательно будете стараться разумно постичь происходящее. Если вы к этому не стремитесь, то такое событие, скорее всего, не очень-то вас и волнует. Точно так же и в вере: если она важна для нас, то мы обязательно будем размышлять о ней.
Причем понимание должно происходить снова и снова, хотя бы потому, что в христианском провозвестии мы имеем дело с живым Богом, который постоянно обращается к нам в своем слове, будучи в то же время бесконечно выше как нашего разума, так и наших чувств. Потому никакое понимание не может быть признано