Но потом, уже ночью, он будет сидеть на кухне и смотреть клавир. Ноты. Ему нужно время, когда – не трогать. Если я что спрошу – не услышит. И всегда нальёт себе чаю. И чай всегда остынет.
Так и сидит… сто чашек вокруг себя соберёт.
Вот же родители у меня. Живут работой.
Я так не смогу. Я вот, интересно, действительно их сын? Или они меня усыновили? Трудоголики психические… Ну, я не понимаю, правда. Как так можно.
Вы, может, думаете, у них там премьера века? Типа там великая музыка, да? Высокое искусство?.. Ха.
Я вечером спрашиваю, как прошёл спектакль, и выясняется, что у мамы роль была – кушетка. А у папы – кресло.
Нормально, да? Поющая мебель. Это вот мама так страдала с утра, наорала на ребёнка, можно сказать, ни за что, а потом – кушетка.
И убивается, что вдруг там кто-то не туда вступил, Игорь какой-то. Казалось бы, ну ведь это не ты. Не твоя ошибка! Чужая! А вот же.
– Иван, ну ты даёшь вообще. А что, по-твоему, искусство? Они там только королевских особ, что ли, должны играть?
– Ну, не кушетку же!..
– Так, на всякий случай, для общего развития. Это опера Равеля, «Дитя и волшебство». Там мальчик ведёт себя довольно безобразно, уроки не делает…
– Стоп, это что – намёк, что ли? Другую оперу нельзя было выбрать?
– А кто выбрал? Ты и выбрал. «Поющая мебель». Так вот, мать его наказывает…
– Жестокая женщина!
– Да и мальчик не подарок, надо сказать. Он злится, белку обижает (у него ручная белка), вещи разбрасывает. Кушетку пинает! И вещи оживают…
– Кушетка?
– Кушетка! А Кресло её защищает, между прочим.
– И поёт?
– Удивительная интуиция, именно так и есть. Ещё, кстати, и танцует: это опера-балет, Равель тогда искал новые формы… Вань, это я к чему. Есть зайчики, слоники, всякое приходится петь, случаются и так себе спектакли. Но Равель! Это хорошая музыка, самая настоящая.
– А я разве что? Может, я прямо обязан знать этого вашего Равеля? Это всё ты, это ты про меня пишешь. Ты вообще уверена, что про меня?!.
– Не уверена. Вообще ни в чём не уверена. Но знаешь… я ведь тоже слушаю. Прислушиваюсь.
Я пробовал. Раньше пробовал что-то делать. Но это всегда приводило к печальным последствиям.
Однажды я просто на диване лежал и думал: вставай, тюлень, хватит валяться… пора! Хотя ничего было не пора, это я так. У меня тогда телефон сел, вот я и уговаривал себя встать, зарядник поискать. И это… уговорил. В общем, я так умудрился встать, что зацепил провод от торшера. И он рухнул прямо на цветок. А цветок нам Аня Чумакова подарила.
Ни цветка, ни горшка, ни лампочки. Молодец я, да?
А ведь говорил себе – не вставай, полежи ещё…
Из-за горшка и лампочки родители почти не расстроились, а вот цветок папа любил. Он вообще любит цветы.
Папа, конечно, огорчается. Не понимает, почему я такой тюлень.