Рвота нахлынула на меня, и я не добежал до раковины, выблевывая недавний обед.
– Нежный нам попался аристократ, – одобрительно прокомментировал мои действия инспектор, – если в том подвале убирать не нужно было, то в нашем морге придется, а то док будет недоволен. В общем, сэ‑эр ван Дир, осмотрите мисс Олсен, а как приберетесь тут – можете быть на сегодня свободны, сержант проводит вас домой. Пошли, Джеймс, пропустим пока по бокальчику бренди, – обратился он к своему другу.
И они ушли, оставив меня одного.
От бессилия я сел и заплакал. Столько унижений и ужасов, как сегодня, я еще не испытывал за всю свою жизнь. Хотелось выть и бить кулаками в стену, чтобы хоть как‑то унять жалость к себе. Когда слезы кончились и высохли, я понял: надо решать, что делать. Можно плюнуть на все и просто уйти, наняв повозку до территории ремесленников, и навсегда забыть про ужасы, творящиеся здесь. Я встал и пошел к двери, и вдруг голова мертвой девушки наклонилась и упала с глухим звуком на пол. Я стоял и держался за ручку двери и не мог сделать ни шага. Нужно было проявить уважение к мертвому и поднять голову, или я не смогу сегодня спокойно заснуть, поскольку ее образ будет преследовать меня.
Тяжело вздохнув, я поежился от холода, который тут, оказывается, был приличным, подошел и брезгливо поднял ее за волосы, положив назад. Почему‑то от этого простого действия внутри все успокоилось, и я уже спокойнее рассмотрел мертвое лицо. Она была очень красива при жизни, даже сейчас лицо ее было привлекательным.
Мне стало ее жаль – такая молодая, примерно одного возраста с Элизой, а уже мертва. Не отдавая себе отчета, я вытащил коробку с минералом и посмотрел на голову. Ничего. Я опешил и посмотрел через мутный кусочек минерала, думая, что упустил едва заметные взгляду ремесленника зеленые нити, идущие от тела вверх и образующие тонкую бахрому вокруг тела каждого человека. Снова ничего.
Я, не понимая, что происходит, раз за разом, дюйм за дюймом просматривал руки, ноги и голову, но ничего – ни одного зеленого волоска не обнаружил. Получается, что девушка умерла от полнейшего иссушения души! В тетради, что дал мне директор, было одно упоминание об этом, но скорее как один из примеров того, что остатки души можно и не обнаружить на теле, если она подверглась принудительному иссушению до смерти. И вот я сам вижу такое своими глазами. Я сделал пометку в своем блокноте: подписал страницу как «мисс Олсен» и занес туда свои наблюдения, оставив пустыми строчки в таблице с параметрами ее тела, так как при отсутствии торса нельзя было точно сказать, какого роста и веса покойная была при жизни.
Поскольку самое трудное задание я выполнил, глупо было не убраться за собой, и я, взяв грязную тряпку рядом с раковиной, убрал следы деятельности своей пищеварительной системы, оставшиеся на полу. Уйти мне опять не дала голова мертвой девушки. Почему‑то