Понаблюдав дол, Семенов решил испытать десантные сапоги по бездорожью и едва не наступил на лежавшую в некошеной траве кошку. В воздух поднялся целый рой мух. То, что это кошка, было понятно по свалявшейся серой шерсти и оскаленным зубам. Вот только она не зашипела и не бросилась от Семенова наутек.
Семенов присел на корточки, прикрыл нос рукой и присмотрелся. Внутри кошки копошились и извивались белесые личинки. Кошке не было больно – она лежала спокойно и безучастно, пока личинки ели ее, превращая то, что было кошкиным животом, в тошнотворную бурую массу. Да и не кошка это больше. Очертаниями – кошка, а внутри…
– Нашел что-то? – сзади незаметно подошел отец. Увидел, присвистнул. – Соседская. Баба Наташа ее потеряла, а она вон где. Не трогай! Пойду за лопатой схожу.
– Па, – прошептал Семенов, – а что это там у нее?
– Опарыши, – буднично сказал отец. – Черви такие.
Семенов помолчал, рассматривая невиданную им ранее форму жизни. Отец легонько подтолкнул его – ступай, дескать, но Семенов не двинулся с места.
– Па, – спросил он наконец. – А откуда они взялись?
– Из земли повыползли, – весело сказал отец, желая разрядить разговор, но Семенов был серьезен и даже строг.
– Они специально оттуда выползли, чтобы ее… – он хотел сказать «кушать», но это слово совсем не подходило для опарышей. «Кушать» – это хорошее, вкусное, радостное слово. То, что он видел, было отвратительно. Он еще не видел ничего отвратительнее. Он больше не хотел этого видеть, но не мог отвести глаз.
Отец вновь подтолкнул его – давай же, иди, побегай, поиграй, но Семенов нетерпеливо дернул плечом. Опарыши подтачивали не только кошку, но и его картину мира. Отец по своему обыкновению стремился все превратить в шутку, но Семенову было не до шуток. Он не знал, как примириться с увиденным.
– Па, – тихо спросил он наконец. – А что они будут делать, когда ее… доедят?
Он не это имел в виду. Как получилось, что это существует в его мире? Кто все это придумал? Неужели нельзя было придумать что-то получше? Вот что он хотел спросить.
– Ну… – отец почувствовал смятение сына и захотел его утешить, – когда они все доедят, они потом проголодаются и сами умрут от голода.
– Хоть бы поскорей все доели и сами умерли, – с чувством сказал Семенов и со всех ног бросился в избу.
ЧАСТЬ 1. ОЛЕГ
Andante con dolore
Олег был на два года младше Семенова и жил в его подъезде этажом ниже. Это была непримечательная семья.
У каждой семьи есть какое-то главное свойство – вроде собственного неповторимого запаха, который встречает вас в прихожей. Врожденным свойством семьи Олега была незаметность. Не то чтобы остальные в доме вели себя шумно и развязно. Бывший зэк Валерка со второго этажа тоже обитал в своей квартире в целом тихо, но спьяну порой заявлял о себе – затягивал блатную песню или включал телек громче обычного. Да я чтоб не вырубиться, виновато объяснял он потом. И вырубался под бубнеж диктора