Мы остановились у спуска лестницы, и я осторожно высунулась из-за стены, чтобы посмотреть вниз.
Ренар положил руку мне на плечо, словно боялся, что я высунусь больше, чем следует, и упаду – или меня заметят.
Там внизу очень смущенный мужчина в куртке, напоминающей форменную, высокий и крепкий, что-то объяснял Герхарду, виновато разводя руками. Он то и дело показывал в сторону другого человека, чуть ниже ростом, с сединой в коротких волосах, в совсем другой одежде. Даже мне, еще не слишком опытной в тонкостях и вопросах взаимоотношений этого мира, было ясно, что этот господин, за спиной которого сейчас прятался Франц, был не беден. И, возможно, влиятелен.
И очень неприятен.
Отец Франца, кажется, занимал все пространство. Он был зол и хмур, стоял, скрестив на груди руки, и почти с ненавистью поглядывал на всех остальных – кроме сына. На Герхарда, который пытался сохранять достоинство. На того, кого я считала стражником. На второго мальчишку, тоже мне знакомого, он сейчас жался к стене и совершенно точно хотел оказаться не здесь.
И на последнего героя этой сцены – тихую тонкую девушку в сером пальто.
Я не сразу поняла, почему она кажется мне знакомой, но она обернулась – и посмотрела точно в мою сторону, задержала взгляд. Отрешенное лицо сразу стало сосредоточенным, губы растянулись в улыбке, и я вспомнила, где ее видела.
Видимо, я вздрогнула так, что это можно было заметить, потому что рука Ренара крепче сжала мое плечо.
– Что такое? – прошептал он.
Я все еще молча кивком головы указала на девушку и тоже прошептала:
– Мы встречались.
Кондор помрачнел еще больше.
– Сидите здесь, – сказал он и, старательно изображая благодушие, спустился вниз по лестнице.
Люди почему-то иногда твердо уверены, что им все должны, особенно – вышестоящие и власть имущие, потому что раз уж ты обладаешь силой, будь добр заботиться о том, кто слабее тебя.
Понятное дело, отцу мальчишки не понравилось, что Герхард не решил проблему его бедового сына сразу, одним движением руки. Господин Феррано хорошо разбирался в деньгах и способах сделать их из ничего, в магии он не разбирался почти никак, поэтому свято верил, что каждый волшебник – сразу и врачеватель, и страж порталов, и предсказатель, и еще Неблагой знает кто. Он и в проблеме сына видел болезнь и первым делом потащил того к лекарю, конечно.
И уже потом – к Герхарду.
Герхард занимался лекарством, но неохотно. Чтобы лечить магией, нужно чуть больше, чем просто усилие Воли, направляющее Поток, здесь еще смотреть нужно правильно и знать кое-что, чем Герхард в студенческие времена пренебрегал. Нельзя же объять необъятное, правда? Нельзя вмешиваться в системы, которые ты не понимаешь до конца, а с анатомией у Герхарда, увы, не задалось.
Но, к счастью, у него было к кому обратиться,