Мои персональные друзья, те, с кем мы проводили не один час в прогулках, совместных занятиях, над тарелкой с моими очередными экспериментами по рецептам из интернета, наконец, не понимали, куда я пропадал на публике, и старались не звать меня на шумные сборища. Может быть, они даже лелеяли свой особенный статус – друзей, с которыми я открываюсь. И порочный круг вершил свой порочный цикл. Впрочем переживал я от этого только головой, словно пытаясь побороть некий недостаток, понять, в чем проблема. Ну и немного от уязвленного самолюбия. Но сердце давно нашло формулу согласия, оно шептало мне, что вызвать дух прозрения, сбросить пелену обыденности можно только в компании настоящих единомышленников. У гранильного станка было место только для горстки самых близких друзей. И я с удовольствием устраивал эти своеобразные оккультные вечера – мы называли их погружениями – где было положено обсасывать тему со всех сторон, постепенно погружаясь в некий транс, в котором открывались небанальные связи между банальными формулировками, темнели опушки дремучих лесов еще-не-думанных мыслей. И иногда мы туда заходили. И я был рад сыграть и в повара, и официанта, и вышибалу этих погружений, компенсируя свою асоциальность на веселых сборищах. Я готов был отложить все свои дела для погружения.
– Все в порядке? Что-нибудь принести?
Проводник показался отличным парнем. Его глаза смотрели на тебя и видели. Он не торопил меня с ответом. Весь вечер я был словно из бани, хотелось двигаться плавно, улыбаться и хлопать глазами. Я плыл на своей волне. Пауза немного затянулась.
– Нет, спасибо. Когда отправляемся?
Обычный идиотский вопрос. Я прекрасно знал, что поезд должен был тронуться через пять минут. На самом деле, я хотел спросить его, не один ли я поеду сегодня, но очень боялся спугнуть свою удачу. При всем своем жизненном скепсисе, я был удивительно суеверен на предмет удачи. Все должно было идти своим ходом, нельзя было заглядывать в конец книги за ответом.
– Через пять минут, – просто сказал он. – Во сколько вам застелить кровать?
– Спасибо не надо, я сам.
Что-то было в этом мужчине, располагающее к нему. Может быть, неспешность, или теплые, округлые паузы после каждой фразы, словно он ждал приглашения на чай. Все это совершенно не вязалось с его профессией, настоящим моментом. Мне казалось, что он вот-вот снимет форменную фуражку и скажет: «Ты что, правда меня не узнаешь?» Он и в самом деле казался знакомым. Все эти нестыковки и повторения, сбои в программе, всегда тянули меня как бабочку на верандный фонарь. Он наклонил голову и встал.
– Если хоть чем-то могу помочь, обращайтесь. Я в голове вагона.
Снова какая-то выпавшая из момента формулировка. Он вышел из купе, но за ним потянулась ниточка, за которую хотелось дернуть. Я представил себе, что мой