– Из-за бабок, из-за бабок, – услышал знакомую фразу Сенатор. – У американцев все только из-за бабок. Но Россия не сдается! И Госдеп, и меньшинства, и либерал-фашисты могут отправляться куда подальше, им ничего не светит.
– Боже, вот кретин, – вполголоса произнес Скептик. Ведущий объявил перерыв.
После передачи Боб направился перекусить, ему предстояло еще участие в вечернем шоу.
В кафешке сидел за одним столиком с Полковником, тот вне эфира утратил пафосную экспрессивность, был отстранен и меланхоличен, пил еле заваренный чай.
– Иван Федорович, – сказал Боб. – А вы знаете, что в Древнем Риме однополые связи были в порядке вещей. При этом империю построили, не самую худшую. И в Древней Греции это было обыденно, про Александра Македонского уже и не говорю, тоже исключительные завоевания.
– Надсмехаетесь? – грустно проговорил Полковник. – Подприкалываете? Ну не люблю я их! Не лежит душа. И потом, я же не кричу на всю Ивановскую, что не люблю педиков. Спросили – отвечаю. Толерантность… А если твой сын завтра придет и объявит тебе, что голубой, – Боб нахмурился. – Мужика приведет, скажет – мой жених. Ты это нормально встретишь? Даже не внешне, а внутренним чувством, нормально? Притворяться мы все мастера, это да. Но я зачастую и честный бываю. Вам смешно, вы смеетесь, а я может и искренний сторонник имперскости. Так и говорю. Честно. Да, я хочу жить в мощной военной державе, и чтобы остальные страны нас боялись. И это нормальное желание. Я помню девяносто четвертый год, когда войска из Германии выводили. И я плакал. И не я один.
– Далеко вы перескочили, Иван Федорович от геев к войскам в Германии.
– Я имею в виду, что говорю то, что думаю, безо всякого там. Многие ратуют за сильную страну, так, на самом деле, им насрать. А мне нет, не насрать! И я только аплодирую, когда мы кого-то бомбим или наоборот сбиваем. Я – за. А почему считается, что это как-то неправильно? Великая держава обязана проводить военные операции. А народ обязан эти операции поддерживать. А как? Если завтра наши танки пойдут на Киев, Варшаву, Берлин, это прекрасно! Я военный человек был. И я патриот, наверное. И честно говорю, что хочу, чтобы была мощь. Хочу жить в империи. Сильной, могучей, покорившей и покоряющей народы и пространства. Это нормальное желание. Вы посмеиваетесь, пальцами крутите тут, у виска. Вы – современные. А такие как я – прошлый век. Да, прошлый, и позапрошлый, и позапозапрошлый, и всегда. Сила, устрашение, мощь – это абсолютные вечные величины. Держава, империя – вечная ценность. Наши люди это чувствуют на уровне инстинктов. Когда человек в сорокаградусный мороз выбегает в уличный сортир, присаживается над окаменевшим дерьмом, его согревает ощущение того, что он принадлежит великой державе.
– У вас, я думаю, сортир не уличный, – сказал Боб. – И горячая вода круглый год.
– Да! Сейчас – да. Но были и сортиры, и бараки, и в палатках месяцами жили. А как же! И с такусенькой маленькой печуркой на громадное помещение и сто человек. Было. Морозы и жара была, пустыня была.