Люди, несущие свет. Эссе и стихотворения о донорстве крови. Национальный фонд развития здравоохранения

Жизнь шла своим чередом… Родилась дочь… Опять работа, и спустя три года вторая беременность.

      Все перевернулось в день рождения сына, изменилась я сама и мое отношение ко многому, что происходит в жизни не с нами, что кажется нам далеким и чужим, ну и уж точно не про нас. Я вспоминаю этот день, и ком той далекой боли, как и прежде, занимает все пространство в груди…

      Мой сын Степан родился днем, 3600 и 53 см – самые важные показатели мамочек в родильном доме. Изначально смутило то, что сына мне не показали и не приложили к груди, хотя так принято. Персонал уже тогда показался мне излишне суетливым и настороженным, но радость понимания того, что у меня родился сыночек, не давала мне возможности оценивать происходящее здраво. Ребенка унесли, а позже и меня перевели в палату. Сына там не было, процедуры, подумала я. Через час пришла врач-педиатр, когда она начала говорить, у меня закачались стены, я оглохла, мир рушился, словно карточный домик… Адской болью в висках звучали жестокие слова врача: «Мамочка, идите, попрощайтесь с сыном». Как в бреду, сама не своя, я молча шла по серому больничному коридору. Поворот… коридор… дверь… снова поворот… снова дверь… Меня завели в помещение, где в своих казенных люльках лежали младенцы. Возле окна стоял пеленальный столик, на нем лежал маленький сверток. Врач подвела меня к нему и дала мне десять минут.

      Не замечая жалобного и настойчивого крика других детей, я спешила рассмотреть моего сына. Сердце сжималось от боли, я распадалась на тысячу мелких осколков. На меня смотрели встревоженные глаза, Степан напряженно возился и кряхтел. Я не врач, но одного взгляда на сына мне было достаточно, чтобы понять – что-то не так. Я не помнила того, что сказала мне врач, я просто не могла ее понимать, но я видела, что губы сына ярко-синего цвета с малиновым оттенком. Его глазные яблоки налились кровью, будто все капилляры лопнули в одночасье. На щеках была заметна мелкая красная сеточка. Не понимая, что делаю, я начала снимать с сына пеленки, мне нужно было видеть его всего. Обнажив Степана, я сразу обратила внимание на ладошки, потом на стопы, они были сине-фиолетовые, как после избиения. Эти синие ладошки я буду помнить всю жизнь! Все тело было покрыто небольшими кровоизлияниями. Я целовала и целовала сына, словно безумная, словно могла излечить его сразу – здесь и сейчас. Пришла врач, ругалась, кричала, а я не слышала ничего… Меня вывели, практически связали и сделали какой-то укол. Дальше не помню…