– Только прошу тебя, не надо портить такой вечер, – томно вздыхает Тимофеевский и задергивает шторы.
Коротко стриженный блондин с неподдельной неприязнью смотрит ему в спину.
Тот возвращается к нему и... И дальше я наблюдаю то, о чем только слышала, но никогда не видела. Это было ужасно! Ужасно и омерзительно! Комок тошноты несколько раз подкатывал мне к горлу, но я продолжала смотреть во все глаза, потому что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Нет, правда. Не судите меня строго. Вы бы и сами, окажись на моем месте, обязательно посмотрели бы это до конца, тем более что и продолжалось это недолго. Да к тому же и разговор их меня интересовал не меньше, чем само действо.
Ну вот все и закончилось. Блондин опять хватается за сигарету и раздраженно говорит вполне удовлетворенному Вениамину Михайловичу:
– Ты в курсе, что осталось еще два раза?
– Да, помню, – вздыхает Тимофеевский, и выражение его лица делается грустным. – Но неужели ты продолжаешь считать наши встречи?
– Представь себе! – почти переходит на крик блондин, вскакивает с кровати и начинает одеваться. – Мне уже осточертел весь этот маскарад! Он, видите ли, боится, что соседи его в чем-то заподозрят! А я, по-твоему, не боюсь попасться в таком виде на глаза своим знакомым? В этом идиотском парике и бабьем свитере!
– Шурочка, ну не надо, не злись ради бога, – пытается его успокоить Вениамин Михайлович и тоже начинает одеваться.
– Не злись! – передразнивает его Шурочка. – Даже водку я должен пить в парике, так как у тебя на кухне нет нормальных занавесок. Тоже мне, администратор сраный! Да плевать я хотел на твою конспирацию. Все, хватит! Надоело!
Шурочка со злобой напяливает на себя рыжий парик, с остервенением тушит сигарету и направляется к выходу.
– Шурочка, подожди, я сейчас, – извиняющимся тоном лепечет Вениамин Михайлович, застегивая ширинку. – Просто ты сегодня не в настроении. Может, все-таки что-то случилось? Так ты расскажи, не стесняйся. Знаешь же, что я для тебя все сделаю. Что-то на работе не так?
– Да. Не так! – кричит из коридора Шурочка.
Тимофеевский выскакивает за ним, и теперь на пленке лишь пустая комната и голоса:
– Только не кричи, нас могут услышать. Давай поговорим серьезно, – предлагает Тимофеевский.
– По дороге поговорим, – различаю я голос Шурочки.
– Только не во дворе