Улыбка. Рэй Брэдбери

ы-то что здесь делаешь в такую рань? – сказал человек за его спиной.

      – Это мое место, я тут очередь занял, – ответил мальчик.

      – Бежал бы ты, мальчик, отсюда, уступил бы свое место тому, кто знает в этом толк!

      – Оставь в покое парня, – вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоящих впереди.

      – Я же пошутил. – Задний положил руку на голову мальчишки. Мальчик угрюмо стряхнул ее. – Просто подумал, чудно это – ребенок, такая рань, а он не спит.

      – Этот парень знает толк в искусстве, ясно? – сказал заступник, его фамилия была Григсби. – Тебя как звать-то, малец?

      – Том.

      – Наш Том, уж он плюнет что надо, в самую точку – верно, Том?

      – Точно!

      Смех покатился по шеренге людей.

      Впереди кто-то продавал горячий кофе в треснувших чашках. Поглядев туда, Том увидел маленький жаркий костер и бурлящее варево в ржавой кастрюле. Это был не настоящий кофе. Его заварили из каких-то ягод, собранных на лугах за городом, и продавали по пенни чашка – согреть желудок, но мало кто покупал, мало кому это было по карману.

      Том устремил взгляд туда, где очередь пропадала за разваленной взрывом каменной стеной.

      – Говорят, она улыбается, – сказал мальчик.

      – Ага, улыбается, – ответил Григсби.

      – Говорят, она сделана из краски и холста.

      – Точно. Потому-то и сдается мне, что она не подлинная. Та, настоящая, – я слышал – была на доске нарисована в незапамятные времена.

      – Говорят, ей четыреста лет.

      – Если не больше. Коли уж на то пошло, никому не известно, какой сейчас год.

      – Две тысячи шестьдесят первый!

      – Верно, так говорят, парень, говорят. Брешут. А может, трехтысячный! Или пятитысячный! Почем мы можем знать? Сколько времени одна сплошная катавасия была… И достались нам только рожки да ножки.