Смена режима в Берлине поразила политический мир Франции и потребовала ответа. Социалисты во главе с Леоном Блюмом, утверждавшим, что нацисты никогда не придут к власти и что германские «товарищи» этого не допустят, как говорится, сели в калошу. Наследники Аристида Бриана, главного вдохновителя Локарнских соглашений 1925 г., видели, что их надежды на франко-германское сотрудничество как основу мира в Европе рассыпаются в прах. Коммунисты ужесточили антифашистскую риторику. И только монархисты из «Action française» ничему не удивились, ибо предсказывали такой исход событий и предупреждали о его последствиях, и своего отношения к Германии не изменили. Потому что стать хуже это отношение уже не могло.
«Невозможность глубокого изменения немецкого духа после смены режима» была аксиомой политической философии Морраса, как и то, что «за двадцать веков германские народы не изменились по сути»[15]. Ненавистный «германизм» Лютера и Фихте явился в новой, более агрессивной форме. Нацисты делали Германию сильнее – значит, опаснее. Войну с ней Моррас считал неизбежной и призывал соотечественников готовиться к ней. Вместе с тем «Action française» старалось максимально отсрочить войну, к которой Франция была не готова. Баланс сил стремительно менялся не в ее пользу, поскольку интенсивная ремилитаризация по ту сторону Рейна сочеталась с пацифистскими призывами и иллюзиями во Франции, влиявшими не только на умы граждан, но и на политику правительств.
Отношение «Action française» и лично Морраса к Третьему Рейху было сознательно фальсифицировано их противниками уже в годы войны. Тот факт, что некоторые бывшие последователи Морраса, участники движения и сотрудники ежедневной газеты «L'Action française»[16] (в дальнейшем называем ее L’АF, чтобы не смешивать с движением[17]), например Робер Бразийяк и Люсьен Ребате, оказались в числе идейных коллаборантов, позволял утверждать, что это произошло под влиянием Морраса. Однако речь только о бывших моррасианцах – мэтр сразу отлучал от движения и публично проклинал любого, кто выступал за сотрудничество с немцами, как Бразийяк, если коллаборант сам первым не отрекался от движения и его вождя, как сделал Ребате. «Action française» с оговорками поддерживало режим Виши (его история требует объективного исследования, а не повторения пропагандистских штампов), но с парижскими коллаборантами точек соприкосновения у него не было. Поэтому послевоенное признание Морраса виновным в сотрудничестве с нацистскими оккупантами и в подрыве морального духа нации было не только политической расправой голлистов и коммунистов с духовным вождем своих врагов-националистов, но и попыткой его идейной и моральной дискредитации.
Продолжая работу, начатую в предыдущей монографии (знакомство с ней необходимо для правильного понимания генезиса и эволюции «Action française», идей и деятельности его вождей), автор анализирует идейную и политическую борьбу «Action française» против германских национал-социалистов – в общем контексте