Вот клубок труб, скрученный в тугой узел: если на него смотреть дольше десяти секунд, казалось, он начинал дышать и становилось ясно, что это и не узел вовсе, а множество человеческих тел, то ли занимающихся любовью, то ли бьющихся в смертельной агонии. А вот несколько матовых сине-зелёных кубов поставленных один на другой наподобие секций небоскрёба, за тем исключением, что каждый верхний куб сдвинут по отношению к центральной оси нижнего. Острые кромки сточены и получившиеся линии сверкали полированным синим стеклом. Как ни странно, от их правильных форм исходило стойкое ощущение жизни или скорее запах упорядоченности существования личности, пытающейся стать свободной от догм общественной морали.
Следующая скульптура – серебряный поднос весь в чёрных пятнах старения, а на нём лежит продолговатый брусок тёмно-фиолетового цвета. Брусок как будто прозрачен, но вот парадокс – сквозь него не проходит свет, наоборот он его отражает как хорошо отполированное зеркало. И от этой несуразности, воспринимаемой чувствами, идущими от материи бруска, зрителя обдаёт холодом. Да не просто чувствуешь холод кожей, он продирает душу своей бесконечной нежизнью. От такой лютой стужи боишься простудиться насмерть и, забыв своё имя, раствориться в далёком космосе. На табличке под бруском крупными печатными буквами написано – КУЛИНАРИУМ. Максиму отчего-то становится неприятно, он спешит пройти мимо.
Дальше, на дюраль-алюминиевом столе с высокими прямыми ножками, стоит большой аквариум. Он настолько велик, что там может с лёгкостью поместиться телёнок. В него налита вода. Она настолько чиста и прозрачна, что если бы она доходила до самых краёв, то можно было бы подумать, что аквариум пуст. На дне, толстым, двадцатисантиметровым слоем лежит белый песок. Крупинки песка малы и создаётся впечатление, что это манная крупа. Надпись под скульптурой гласит – «Торжество Любви», а под ней пояснение: «Вода в аквариуме, взята из подземного реликтового моря. В солёной воде моря растворены многие полезные для здоровья человека вещества». Интересно, конечно, но не более. Никакого особого впечатления на Максима ни надпись, ни само «Торжество» не производит. Раньше аквариума он здесь не видел, это что-то новое. – "Может она и не до конца готова. Не успел её дядя довести до ума? А, впрочем, чёрт с ней" – подумал Макс.
Максим двигается по залу, идя по кругу. Так он обходит всю мастерскую