Я кивнула, соглашаясь со справедливостью слов Данилова.
– А больше ничего интересного не обнаружили пока?
– Кучу мелочей среди всеобщего бардака. Что из этой кучи важно, а что нет – тебе решать. Но я не стану пока ничего рассказывать, лучше тебе самой посмотреть и почитать протокол осмотра. Я ребятам специально сказал, чтобы они ничего особо не трогали, так что все будет в целости и сохранности.
– Спасибо, Веня, – я мило улыбнулась и упорхнула в кухню, к ожидавшей меня Соне.
Девушка сидела на табуретке, сложив руки на коленях, в очень зажатой и напряженной позе. Вообще, выглядела она значительно хуже, чем Дима. Лицо у нее было бледное, а глаза слегка припухшие, словно она до этого плакала. Что ж, не знаю, насколько близок ей был Лисовский, но в любом случае нужно быть с ней поделикатнее.
– Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я буду заниматься расследованием этого преступления, – представилась я в качестве вступления, постаравшись, чтобы мой голос звучал по возможности мягко.
Девушка кивнула, но ничего не ответила. Кивок у нее получился какой-то судорожный, было полное ощущение, что она с трудом сдерживается, чтобы снова не заплакать. Да, она или гениальная актриса, или совершенно ни при чем. Скорее все-таки последнее. Вот и отлично! Значит, к ее словам можно будет относиться с доверием.
– Соня, мне сейчас нужно будет задать вам несколько вопросов, постарайтесь ответить на них, даже если они покажутся вам бестактными, – сказала я еще более мягко. – Чем больше я узнаю, тем скорее мне удастся найти преступника.
– Я понимаю, – тихо сказала девушка. – Спрашивайте.
– Для начала расскажите, пожалуйста, как вы провели вчерашний вечер и ночь, начиная с того момента, как все встали из-за стола, – попросила я. – Кстати, если можете, расскажите не только про себя, но и про остальных тоже. В первую очередь меня интересует, кто, где и с кем был и что делал.
– Сначала ребята что-то пели, потом пошли на кухню, стали ножи в косяк метать. Потом из винтовки стреляли, посуды кучу перепортили. – Соня говорила тихим ровным голосом четко и ясно, но в ее информации не было пока ничего интересного – описывала обычную молодежную вечеринку с элементами вандализма. Помню, в студенческие годы я и сама такими не брезговала. Но сейчас меня не подробности их вчерашних развлечений интересовали, а совершенно другие вещи; и я попыталась направить разговор в нужное мне русло:
– А потом? Когда все стали расходиться спать? Кто с кем пошел и куда?
– Сначала Дима и Оля ушли. Они в этой комнате ночевали, – Соня указала рукой в сторону коридора. – Там третья комната, отдельная от остальных.
– Да, я знаю, – сказала я. – А во сколько примерно это было?
Соня задумалась.
– Точно не помню, но где-то около полуночи. Да, до половины первого, а по-моему, все-таки раньше. Извините, но точнее сказать не могу, на часы я не смотрела.
Я отметила, что пока показания Димы и Оли совпадают, и продолжила задавать вопросы: