Чувствуя себя не в своей тарелке, я все же произнесла, тщательно взвешивая каждое слово:
– Да, иногда она настойчива, но по большей степени мягкая.
Мы встретились взглядами, и, могу поспорить, он меня вычислил. Понял, что я стараюсь поговорить о чем-то… нормальном. Но он охотно подыграл мне, и целый час мы провели за обсуждением сущей ерунды. В основном болтал Аспен, но потом разговорилась и я и даже рассказала о том, как пыталась однажды ездить на мотоцикле. Аспен хохотал как безумный и заразил смехом меня. Войдя в раж, я добавила:
– А еще я однажды уснула прямо в лесу.
– Серьезно?
– Да. Я просто бегала как обычно, а затем упала и проспала три часа или около того… Там еще белка была, смотрела на меня, пока я спала…
Аспен тихо рассмеялся, и этот искренний, мягкий смех тронул какие-то струны в моей душе, те, на которых могли сыграть только близкие люди. Я почувствовала радость, что Аспен рядом и внезапно напомнил мне о том, что я все еще жива, что я существую.
Это ощущение было острым и болезненным и быстро закончилось. Внезапно пришло осознание: не имеет значения, как сильно Аспен будет убеждать себя в том, что сумел изменить мое будущее, оно неизменно наступит.
Едва я разгадаю мамину загадку, в конце пути мы встретимся с убийцей лицом к лицу. Пока что я в безопасности, пока что на шаг впереди, ведь обо мне он ничего не знает, в то время как я знаю кое-что: я знаю, что мама его вычислила, ответ где-то там, среди всех тех папок в Тайной квартире. Когда я закончу с документами, я тоже буду знать его имя.
Я почему-то стояла на противоположной стороне дороги от своего дома, разглядывала черепичную покатую крышу мансарды, белоснежные стены, лужайку с разросшейся травой. Сорняки хотелось немедленно выполоть, но мама говорила, что ей нравится небольшой беспорядок.
За моей спиной опускалось солнце. Прищурившись, я с тревогой посмотрела на соседние дома, подняла глаза к небу. Сейчас случится что-то плохое.
Замешкавшись, я все же направилась к дому. Мимо не проехало ни одной машины, ни одна собака с соседних дворов не разразилась лаем, казалось, мир погрузился в безмятежный сон.
В тот момент, когда я шагнула на тротуар, мир пошатнулся – назад на дорогу меня отшвырнул яростный взрыв. Из меня вышибло дух, я застыла. Лежа на асфальте, я смотрела, как небо светлеет и темнеет. В следующее мгновение я уже увидела картинку со стороны: девушка, похожая на меня как две капли воды, выпрямилась и села. Дезориентированная в пространстве, она огляделась. Я кричала ей, чтобы она шла внутрь, спасла маму, не сидела на месте. У нее по щеке стекла струйка крови и капнула с подбородка на одежду.
Мама, мамочка… – я огляделась на дом, понимая, что эта девушка на асфальте так ничего и не сделает. Но она с трудом поднялась и, пошатываясь, зашагала к тому месту, которое теперь только общими очертаниями напоминало парадный вход. Прямо по маминым клумбам, по сорнякам, которые она берегла. Сбросив куртку, она пыталась сбить с горящего порога огонь,