– И ты согласилась?! – Аньес вцепилась в свои коленки и, открыв рот, слушала исповедь Жаккетты.
– А то… Попробуй не согласись – инквизицией ведь пахнет и Псами Господними… Да я и не жалею – ты что, он таким ловким э-э, ну этим самым оказался… – Жаккетта запнулась, пытаясь найти благопристойное определение кюре.
– Амантом! – помогла Аньес.
– Во-во, никогда бы не подумала! Почти как мессир Марчелло – видать, ученость не последнее дело. Неделю он, значит, в храме при свечах проверял меня вдоль и поперек, а дальше Николя на него уже косо посматривать стал, пришлось проверку заканчивать. Так ему, бедняге, не хотелось – глаза тоскливые стали, как у собаки. И вот что он сказал…
Жаккетта изо всех сил зажмурилась и стала монотонно повторять накрепко затверженные слова:
– «То, чем ты обладаешь, дочь моя, не от дьявола – ибо никакой дьявол не сможет так проявлять свою силу в святой церкви, в присутствии Господа Бога, Девы Марии и всех присных. (И никакой дьявол не даст такого божественного наслаждения…) Но и не Господь Бог ниспослал тебе этот дар, ибо с дьявольской силой тянет об-ла-дать тобой вновь и вновь. Я думаю, тебе чьим-то попущением досталось то, чем жены человеческие привлекают мужей человеческих, и одна ты получила, что предназначалось десяти божьим душам!» Он много еще чего говорил… – Жаккетта открыла глаза. – Но я запомнила, что от меня навроде как жаром пыхает, как от очага, – мужики-то и ломаются. И жар этот иногда больше, а иногда меньше, во как!
– Здорово! Счастливая ты, Жаккетта! Маленькая, толстенькая, лицо простое – а ни один парень не устоит! – заявила Аньес.
– Да ты что! – возмутилась Жаккетта. – Это хуже клейма! Ведь я не выбираю, кто от меня обалдеет, и этот чертов жар не могу, как нарядную косынку, снять да до лучшего дня спрятать. Тебе бы понравилось, если бы на тебя мужики ни с того ни с сего кидались? – Она сердито вздохнула. – Кюре это раньше меня сообразил и велел молиться всяким святым по очереди, глядишь, какая и поможет. Выбрал он мне несколько, и начали мы со святой Агаты. Она тоже от мужского племени натерпелась, должна мое положение понимать. Ведь ее какой-то римский наместник домогался, а она ни в какую! Вон ей, даже грудь щипцами вырвали, вот ведь до чего дело дошло! Сначала-то она хорошо справлялась, вон сколько продержалась, но, видно, выбилась из сил совсем. Теперь святой Агнессе молиться надо. Кюре говорил, ее голой в бордель засунули, так она враз волосами по пятки обросла! А сеньор, который к ней приставал, и вовсе ослеп!
– Ты думаешь, она мессира Марчелло уймет? – с сомнением спросила Аньес.
– Да нет, этот уже по уши увяз. Да я, в общем-то, не против… Все равно дружка у меня сейчас нет… Просто я боюсь, что ежели от меня опять этим самым жаром пыхать начало, то