Ничего по-настоящему ценного, кроме серебра и нескольких побрякушек, мы не нашли. В самом низу обнаружился старый морской плащ, выцветший от времени и соленой воды. Моя мать поспешно отбросила его в сторону, и мы увидели то, что лежало на дне сундука: обернутый непромокаемой клеенкой бумажный свиток и увесистый холщовый мешок, в котором что-то позвякивало.
– Я покажу этим негодяям, что я честная женщина, – пробормотала матушка. – Я возьму ровно столько, сколько он нам задолжал, и ни пенни больше. Подержи сумку миссис Кроссли, Джим!
И она начала отсчитывать деньги из мешка капитана.
Дело двигалось медленно и не без труда, так как монеты там были самые разнообразные – дублоны, луидоры, гинеи, пиастры, – и все они были беспорядочно перемешаны. Гиней было меньше всего, а матушка только их и знала.
В самый разгар подсчета я вдруг схватил ее за руку, различив в тихом морозном воздухе за окном звук, от которого у меня заледенела кровь. Это было постукиванье палки слепого по дороге. Мы затаили дыхание. Стук приближался. Потом послышался удар рукоятью палки в дверь таверны, кто-то подергал снаружи дверную ручку, пытаясь войти, а потом навалился на дверь, и засов затрещал. Затем все замерло. Снаружи стало так же тихо, как и внутри. Потом опять раздалось постукивание палки.
К нашей неописуемой радости, стук начал медленно удаляться и наконец замер вдали.
– Матушка, – прошептал я, – бери деньги и бежим поскорее!
Я не сомневался, что закрытая изнутри дверь показалась слепому подозрительной, и он удалился только затем, чтобы созвать остальную шайку.
Какое счастье, что я догадался запереть дверь на засов! Моих чувств никогда не понять тому, кто не видел этого ужасного слепца.
Но моя матушка, несмотря на страх, ни за что не соглашалась взять больше того, что ей следовало, и в то же время не желала взять и меньше.
– Еще нет семи, – проговорила она, – и мы наверняка успеем сосчитать свои деньги.
Она все еще спорила со мной, когда с вершины холма донесся тихий свист. Этого было достаточно, чтобы мы испуганно переглянулись.
– Я возьму только то, что успела отсчитать, – сказала матушка, поднимаясь.
– А я прихвачу еще и это для ровного счета, – добавил я, пряча в карман сверток в клеенке.
В один дух мы сбежали вниз по лестнице, оставив свечу у опустевшего сундука, и выскочили наружу. Нельзя было терять ни секунды. Туман быстро рассеивался, и луна поднялась уже довольно высоко. Только в глубине лощины и вокруг таверны висела сырая мгла, скрывавшая наше бегство. Но уже на полпути к селению мы