Все это время я жил в лагере № 2, из которого меня ежедневно брали на работу в лагерь № 1, т. к. не хватало мастеров. Приходил унтершарфюрер Херманн, ему было около 50 лет, высокий, приятный, понимал нас и сочувствовал. Когда он в первый раз пришел в лагерь № 2 и увидел горы тел погибших от газа, то побледнел, посмотрев перепуганным полным мольбы взглядом. Быстро взял меня, чтобы не смотреть на эту картину. К нам, работникам, он относился очень хорошо. Часто тайком выносил что-нибудь поесть из немецкой кухни. Взгляд его выражал столько доброты, что человек запросто бы выплакался перед ним и пожаловался. Боялся он одного – своих коллег. Никогда с ними не говорил, но в каждом поступке и движении его отражалась благородная душа. При работе в лагере № 1 я видел все: как наших братьев вели в газовые камеры и что ожидало их по пути на смерть[316]. Это был период, в который еще прибывали эшелоны. Когда поезд приезжал, женщин и детей немедленно загоняли в бараки, а мужчин оставляли во дворе. Женщинам и детям приказывали раздеваться. Наивные женщины вынимали полотенца и мыло, ожидая, что пойдут мыться. Палачи требовали порядка, избивали их и мучали. Дети плакали, взрослые стонали и кричали. Ничто не поможет – кнут сильнее. Одних ослабляет, других оживляет[317]. После наведения порядка женщин вели в парикмахерскую и стригли. Тогда они были почти уверены, что пойдут в баню, по другому выходу они направлялись в лагерь № 2, где стояли нагие на сильном морозе, ожидая свою очередь, потому что в камерах не закончилось умерщвление газом предыдущих жертв. Это все происходило зимой, был лютый мороз. Маленькие дети, совсем нагие и босые, были вынуждены стоять под голым небом. Так они стояли часами, ждали очереди. Камеры еще не освобождены. У детей на холоде прикипали стопы к ледяной земле. Они стояли и плакали, замерзали. Вдоль рядов проходили немцы и украинцы, избивали. Наиболее всех лютовал немец Зепп[318], сильнее всего он издевался над детьми. Когда толкал женщин, а те просили его не напирать, потому что возле них маленькие дети, вырывал у них из рук ребенка и разрывал его пополам, держа за ножки, или головой ударял об стену и бросал убитого. Это не были единичные случаи. На каждом шагу происходили такие трагические сцены.
Мужчинам проходилось претерпеть во сто раз худшие мучения, чем женщинам. Они должны были раздеться во дворе, сложить одежду и отнести ее на площадку в кучу с другой одеждой, затем войти в барак, где раздевались женщины,