Портал!
Устанавливая ло-ану, он полагал, что таким образом защитит Флер от своих братьев и любой угрозы, а в итоге это спасло жизнь ему самому. Но как она смогла протащить его через телепатический тоннель? Без тренировок! Подобная практика сама по себе практически невероятна и шансов, что они оба при этом выживут не было. Точнее, они были настолько малы, что их даже нельзя принимать в расчет. Тем не менее, они выжили. Оба. Возможно, арийская кровь великородных выступила стабилизатором, не дав силе разорвать их на мелкие кусочки. А, может, множество других «возможно». Сейчас он не хотел об этом думать. Он ни о чем не хотел думать, кроме той, что трогательно спала на его плече, сжимая руками его ладонь, неосознанно питая его своей силой, помогая восстанавливаться каждую секунду. Он должен был умереть. Но не умер. Вот только Флер не знает, что может иссушить себя, потому Хартман очень медленно освободил свою ладонь и, прикрыв глаза, отрезал нить, питающую его через ло-ану энергией. Кольца мгновенно померкли.
Не шевелиться бы, позволить ей отдыхать на его плече, выспаться. Но у него слишком мало времени. У фета Сайонелла его еще меньше, а информация, в достоверности которой Харви убедился лично, следовало немедленно передать в нужные руки.
Кокон над правящим полностью растворился – процесс исцеления завершен. Конечно, у подобного лечения есть свои последствия – недели слабости и недомогания, вот только это ничто по сравнению со спасенной жизнью.
Харви медленно поднялся, и потревоженная Флер сонно открыла глаза, не понимая, что происходит.
– Харви? – она потерла лицо ладошками, пытаясь сфокусировать взгляд, но не получалось.
– Все хорошо. Отдыхай.
Он поднял ее на руки, уложил в свою кровать и укрыл одеялом. Поворочавшись, она что-то неразборчиво шептала, а потом удобно устроилась на подушке и затихла. Он любовался женщиной, что спасла ему жизнь, и не мог поверить в свое счастье. Не мог поверить в то, что начал чувствовать. Жизнь обрела для него смысл, стала чем-то большим, нежели обязанность дарить свою силу дистрикту и оберегать спокойный сон миллионов людей, которых не знаешь. От которых никогда не получишь благодарности за то, что делаешь. Они принимают защиту и самопожертвование фетроев как должное, а в ответ еще и гадостей наговорят, пользуясь свободой слова и отсутствием цензуры. Впервые у Харви появилось что-то для себя: не однодневки, чьих лиц он не помнит, а его чувства, его любовь. И он не собирался отдавать Флер ни братьям, ни тем более балетмейстеру или неудачнику Вэльскому. Он поцеловал мягкие губы, не спрашивая на это разрешения, словно поставил на них печать:
– Моя Флер, – ласково погладил ее по щеке и, накинув на плечи халат, чтобы скрыть заживающие шрамы, превозмогая боль, покинул палату.
Стоило шагнуть в коридор, как от стены тут же отделились рейгверды. Те, которых он лично подобрал для охраны Флер, кому доверял, как себе.
– Фетрой. Вас разыскивают