Как-то раз я пришел к Никулину в гримуборную-гардеробную, которую он делил со своим бессменным партнером Михаилом Шуйдиным. И у меня «с собой было». Мы втроем выпили, поговорили. Тут же я шустро «намылился» еще сбегать за бутылкой, однако Шуйдин осадил мою прыть: «У нас вечером спектакль, – сказал, – поэтому лишняя водка – ни к чему. Хотя я бы, честно говоря, еще выпил. Но Юрка запрещает. А он для меня Бог, царь и воинский начальник. Если бы не Юрка, я уже давно бы копыта отбросил. А он меня держит и по жизни, и на арене».
Мы сели играть в нарды – шеш-беш по-азербайджански. Игра эта не сильно ум насилует и по интеллектуальному потенциалу стойко находится на втором месте после перетягивания каната. Однако для времяпрепровождения – что надо. Юрий Владимирович после рюмки лег прикорнуть, а мы с Шуйдиным стали «упражнять интеллект». Выигрывал я подчистую. «Дядя тезка» (так я его стал с тех пор называть) пыхтел и сердился. Потом не выдержал и разбудил Никулина:
– Юрк, может, ты окоротишь старлея! Совсем заслуженного артиста не уважает!
Игра, однако, есть игра. Никулину я вообще «поставил Марс», что-то наподобие «нужника» в шашках. Клоуны начали играть против меня вдвоем. Но неизменно продували, поскольку везение в той игре значительно больше значит, нежели «пруха» в картах. Так мы просидели до тех пор, покуда по местному радио не раздалась команда: «Приготовиться к началу представления».
– Ну что, – заговорщицки подмигнул Никулин своему партнеру, – пригласим старлея завтра на матч-реванш?
– Обязательно, Юрк! Мы его научим родину любить!
Почему-то именно в этом месте вспомнился любимый припев «дяди тезки» Шуйдина: «Броня крепка, и Таньки наши быстры». У нас троих жены были Татьянами…
Единственный в мире тандем
Шуйдин и Никулин более тридцати лет проработали вместе, достигнув редкого взаимопонимания. Это был единственный такой творческий тандем во всем подлунном мире. Нигде, ни в одной стране на цирковой арене не выступали два героя-фронтовика. Вы себе на минутку представьте, дорогой читатель: люди, смотревшие смерти в глаза, выходили каждый вечер на арену и смешили зрителей натуральным образом до слез. Столь продолжительное совместное творчество можно объяснить, конечно, многими обстоятельствами – верностью цирку, похожими взглядами на определенные жизненные явления, наконец, просто психологической совместимостью, как у космонавтов, хотя, случалось, артисты спорили до хрипоты, до ругани. Однако в решающей степени их единило, наверное, то, что оба прошли войну от первого до последнего дня. На год моложе Никулина, Шуйдин служил в танковых войсках.
Сорок лет я в меру своих скромных сил, возможностей пишу о советских и российских деятелях культуры, прежде всего об участниках Великой Отечественной войны.