– Учти, – совершенно серьезно сказала она мне, – если меня кто-нибудь ущипнет за попу, я такому наглецу нос расквашу!
– Я тоже, – ответила я. – Мы с тобой не блудницы какие-нибудь, а честные вдовы, и никому не позволим себя оскорблять и тем более лапать.
– Вот именно, – серьезно ответила Акая, и все же не выдержала и рассмеялась. – Вот уж не думала, что мой статус вдовы мне пригодится. Но если кто-то спросит будем ли мы тут всегда одни, отвечай, что наш брат поехал за своей семьей, а нас оставил присматривать за хозяйством.
– А если местные придут и спросят, где хозяева? – спросила я.
– Бор Бар же объяснил, что местные сюда не ходят. Кроме одного кузнеца молодого. Но он появляется только по праздникам. А ближайший праздник будет только через месяц. Так что не волнуйся, а если приедут люди, что уже бывали здесь и знающие хозяев, говори, что они продали постоялый двор нам и уехали искать более прибыльное место, – успокоила меня Акая и поспешила спуститься вниз.
Нам предстояло прибраться на гостевом этаже и накормить скотину, подмести двор и приготовить обед. Дел было много, да и первые постояльцы не заставили себя долго ждать, и к обеду на двор въехали трое всадников в запыленной одежде, и Акая, приняв лошадей, поспешила заняться ими, а мне достались люди.
Сначала я чуть не тряслась от волнения, и говорить с незнакомцами мне приходилось, преодолевая сильнейшее смущение, но постепенно я поняла, что постояльцев интересует только сытный обед и возможность отдохнуть, а моя скромная персона их совершенно не интересует, и я смогла расслабиться и выполнить свои обязанности с честью.
В тот день мы жутко устали. На постоялый двор въехал караван из пяти телег, нагруженых так, что лошади уже еле переставляли ноги, возницы шли пешком, чтоб облегчить телеги, а караванщик был недоволен тем, что придется звать кузнеца, у его лошади потерялась подкова, и он расстраивался по поводу очередных расходов, которые его окончательно